Реферат: «Возможен ли мир без войны? «Мир без войны 15.3 что такое мир без войны.

Введение.

1. Теории конфликтов и мира: концепции, подходы и методы.

2. Конфликты на различных уровнях социальной системы.

2.1. Межгрупповой конфликт.

2.2. Типология межгрупповых конфликтов.

2.3. Политические и национальные конфликты.

2.4. Межгосударственные конфликты и национальные интересы.

3. Современная полемика: мир и война.

Список используемой литературы.

Введение

Понятие конфликта в научной литературе, впрочем, как и в публицистике, неоднозначно. Существует множество определений термина «конфликт». Наиболее общий подход к определению конфликта состоит в определении его через противоречие как более общее понятие, и прежде всего - через социальное противоречие .

Общеизвестно, что развитие любого общества представляет собой сложный процесс, который совершается на основе зарождения, развертывания и разрешения объективных противоречий. Признавая это на словах, господствовавшая в течение десятилетий марксистская теория, по существу, не относила это к нашему обществу. Известно, что один из идеалов социализма - отсутствие классовых конфликтов. Еще в конце 30-х годов у ряда авторов появилась идея «бесконфликтности» развития социалистического общества, отсутствия в нем антагонистических противоречий. Наиболее полно эта идея была представлена в тезисе о полном соответствии при социализме производственных отношений характеру производительных сил.

Позднее было, правда, признано, что это соответствие проявляется лишь тогда, когда противоречия объединяются преобладающим единством двух противоположных друг другу сторон. Соответствие было представлено как определенная ступень развития противоречия, когда противоположности еще объединены в рамках единства. Большинство философов, занятых поисками основного противоречия социализма, считали таковым противоречие между производительными силами и производственными отношениями, иногда - между производством и потреблением, старым и новым и т.п.

Так или иначе проблема противоречий в известной степени в нашей литературе все же разрабатывалась. Однако этого нельзя сказать о теории конфликтов; ей, по существу, не уделялось никакого внимания. Между тем противоречия и конфликт, с одной стороны, не могут рассматриваться как синонимы, а с другой - противопоставляться друг другу. Противоречия, противоположности, различия, - это необходимые, но недостаточные условия конфликта. Противоположности и противоречия превращаются в конфликт тогда, когда начинают взаимодействовать силы, являющиеся их носителями. Таким образом, конфликт - это проявление объективных или субъективных противоречий, выражающееся в противоборстве сторон.

При этом необходимо добавить, что в обществе речь идет не об абстрактных силах, не о космических или иных природных явлениях, а тем более не о воображаемых феноменах (судьба, дьявол, неопознанные объекты), а о социальных субъектах: конкретных людях, будь то индивиды, группы, социальные слои, политические партии или государства.

Цель: проанализировать теорию войн, конфликтов и мира.

Раскрыть теории конфликтов и мира, различные концепции, подходы и методы;

Охарактеризовать конфликты на различных уровнях социальной системы (межгрупповые, политические, этнические, национальные конфликты);

Показать полемику в современном обществе по поводу вопросов войны или мира

1. Теории конфликтов и мира: концепции, подходы и методы

Теории конфликтов, как и исследования о мире и войне, имеют давнюю традицию в европейской политической мысли. Их анализ восходит к раннегреческим историкам, например Фукидиду, и включает выдающиеся работы, подобные сочинению Цезаря "О галльской войне"; вокруг теорий шли интенсивные теологические и политические дебаты в средние века, и они представляют собой часть Просвещения, о чем свидетельствует работа Канта "О вечном мире". Как важная часть политической философии, они отражают и вносят свой вклад в поиски идеального счастья, как и реального благосостояния; таким образом, в них намечается грань между поисками вечного мира и реальной безопасностью как личности, так и общества. Уже к 30-м годам XX в. с появлением политологии как науки sui generis возникают эмпирические исследования о войнах, подобные работе Куинси Райта, многочисленные историко-политические анализы причин обеих мировых войн .

Со времени 60-х годов появляются самостоятельные субдисциплины, такие, как изучение конфликтов и исследования путей достижения мира со своими журналами, институтами, научными организациями и специфическими задачами. В то время как теория конфликтов определяет себя как традиционно беспристрастная наука, исследования о мире, которые начали развиваться в Скандинавских странах в 60-е и распространились на другие европейские страны в 70-е годы, четко ориентировались на ценности, прогресс и выдвижение политических инициатив, часто апеллировали к теологической и философской традиции Европы и воспринимали себя как вклад в дело мира .

Теории конфликтов и мира часто конкурировали и продолжают конкурировать друг с другом, искали и продолжают искать свое лицо в академическом изоляционизме, а порой даже пытались создавать академическую монополию. Так, существовала тенденция не придавать значения их фундаментальной нормативной, а также эмпирической взаимосвязи и, более того, степени переплетения их проблематики. Таким образом, объективно - равно как и политически - необходимое сотрудничество между ними, а также с другими дисциплинами было редким явлением и часто налаживалось слишком поздно, чтобы воздействовать на политику или содействовать миротворчеству. К тому же существующие требования к междисциплинарному подходу часто сводятся к кумулятивному би- или мультидисциплинарному подходу или просто игнорируются. А связанный с политикой подход часто сводится к академическому критическому фундаментализму, низводящему все конкретные исследования и предложения к политическому алиби для статус-кво или к апологетическому разъяснению задним числом необходимости той или иной политики. Вообще говоря, сталкиваясь с такими позициями, европейская политика и политические элиты часто не видели ни причины, ни какой-либо необходимости вступать в диалог или принимать советы от них. Хотя в 70-е годы политика разрядки и исследования о мире были "объективными союзниками", они все же не проявляли желания сотрудничать. И в то время как основное направление европейских исследований о мире не смогло наладить сотрудничества с правительствами, парламентами и партиями, ему также не удалось сделаться союзником или по крайней мере установить взаимодействие с движениями за мир, противостоявшими традиционной политике в конце 70-х и в начале 80-х годов . Раздираемые разногласиями изнутри, оттесненные на обочину в прошлом и все более испытывающие потерю к себе политического интереса, исследования о мире совершили крутой поворот. Покончив как с теоретическими, так и с нормативными дискуссиями о характере мира и безопасности, их авторы вновь открыли для себя эмпирический прагматизм и сосредоточились на конкретике, например на разоружении, контроле над вооружениями и мерах по укреплению доверия, давая таким образом сообществу тех, кто занимается вопросами безопасности, ценные данные и содействие взамен своей прежней политической направленности.

В наши дни, после того как признанная наука о конфликтах и мире сосредоточилась в основном на проблемах Востока и Запада - а также Севера и Юга, составляющих совершенно отдельную сферу - и в особенности на ядерном вопросе в период конфликта Восток - Запад, эти дисциплины столкнулись с внезапным отсутствием политического лица, а также тем, что впервые в исследованиях о мире со времени 70-х годов привело к творческому кризису . Исследования о мире в настоящее время находятся в процессе переосмысления, ищут новые темы, заново определяют научно-исследовательскую проблематику и добиваются новой легитимации. Даже критически важная, но забытая дискуссия о том, может ли - и если да, то в какой степени - мир быть установлен военными средствами (т.е. вся дискуссия о поддержании мира и миротворчестве применительно к реалиям второй войны в Персидском заливе, войны в Югославии и событиях в Сомали), вновь оживилась и может положить начало новым теоретическим, равно как и нормативным открытиям.

Для понимания сущности исследований о конфликтах и мире, правильного восприятия внутриакадемических дебатов об этой переориентации, а также дискуссии между академическими учеными и политиками о будущей роли таких дисциплин для обществ, часть которых они составляют, здесь следует сделать четыре общих замечания.

Во-первых, как упоминалось выше, нынешние исследования или исследования нынешних конфликтов должны обогатиться, с одной стороны, историческими данными о конфликтах как в Европе, так и за ее пределами, а с другой - идеями и результатами изучения прошлого, включая те, что порой рассматриваются как донаучные. Сочинения древнегреческих и древнеримских авторов, а также трактаты о богословских спорах в средние века могли бы расширить аналитический фокус и помочь преодолению традиционной фиксации на нации-государстве, если бы мы на опыте Римской империи, Священной Римской империи, Габсбургской монархии учились тому, как подходить к разрешению конфликтов внутри обществ и между ними. Такая переоценка истории и уроков прошлого помогает избегать скрытой тенденциозности в современной науке о конфликтах (конфликтологии), или по крайней мере стимулирует размышления об этом. Тенденциозность проявляется, например, в рассуждениях о том, что общества должны быть организованы в национальные государства, определяемые по территориальному признаку, или в более расхожих тезисах о том, что после окончания конфликта Восток - Запад национальные государства в Восточной Европе должны быть сохранены, чтобы обеспечить большую стабильность Запада .

Во-вторых, и это становится очевидным при практическом применении вышеназванных идей, исследования о конфликтах и мире в особенности отражают две фундаментальные социофилософские традиции - реалистическую и идеалистическую - в европейском мышлении, которые соперничали друг с другом, накладывались друг на друга и взаимно друг друга подкрепляли. С одной стороны, реалистический взгляд стремился понять властный аспект конфликтов, а также порядки и структуры, их сдерживающие; с другой стороны, идеалистический взгляд сосредоточивался на ценностном аспекте конфликтов и постепенных изменениях. Рассматривая эти две линии мышления как бы в диалектическом переплетении, следует установить взаимосвязь между идеями Макиавелли о способе управления государством и утопической модели идеала Кампанеллы. Это, например, означает, что политически эффективный современный европейский порядок должен не только признавать принцип существования конфликтов, но и сочетать это с потребностями мира и безопасности.

В-третьих, развитие этих дисциплин является не только ориентированным вовнутрь, т.е. руководствуется научно-академическими критериями или образцами, но связано с общественной дискуссией, политическими заботами общества и процессами обучения масс и элит. Эта связь между исследованиями конфликтов и мира и политическими событиями во "внешнем" мире становится очевидной, если посмотреть на развитие исследований о мире в 60-е и 70-е годы. Удалось ли исследованиям о мире воздействовать на политику или нет - объективно они составляли определенное дополнение к политическим мероприятиям. Их авторы не только касались цены и риска военного конфликта Восток - Запад, но и хотели использовать разрядку для того, чтобы решить эти проблемы - или по крайней мере лучше контролировать их. Нынешний кризис идентичности и легитимности признанных исследований о мире точно отражает проблемы нынешних политических элит в Европе и перестройки их мышления после окончания конфликта между Востоком и Западом .

В-четвертых, исследования о конфликтах и мире должны быть четко увязаны с общей идеей общественного развития. Опять же реалисты часто рассматривают конфликты, применение военной силы и доминирующую роль нации-государства как "естественные", т.е., в сущности, незыблемые. Сторонники крайних взглядов определяют роль конфликтов и войны в дарвиновском духе, т.е. как здоровое очистительное средство, законное средство перемен, необходимое для исторического развития. Идеалисты, однако, исходят из того, что общества в принципе способны учиться и в качестве одного из важных шагов в таком историческом процессе обучения они могут научиться использовать ненасильственные механизмы как средство замены войн и других типов военных конфликтов. И вновь такая апелляция к глубинному постижению общества важна как для анализа, так и для политических шагов. Введение моделей интеграции ЕС в целях изменения меж- и внутригосударственных политических структур и моделей конфликтов на пути к общеевропейскому порядку основано как раз на данном понятии: о том, что даже в ныне ренационализирующейся Восточной Европе интеграция, объединение и - в то же самое время и в результате этого - умиротворение в принципе достижимы.

Один из процессов интеллектуального обучения ядерного века и особенно политики разрядки заключается в том, что мир не только продукт нормативного мышления или благое пожелание, но состояние, соответствующее коренным интересам как отдельных обществ, так и мирового сообщества. Эта взаимосвязь между моралью и интересами не изменилась после окончания ядерной конфронтации между Востоком и Западом. Очевидно - даже в отношении политической нестабильности в бывшем Советском Союзе, - что после окончания конфликта Восток - Запад опасность преднамеренного, как и случайного обмена ядерными ударами значительно снизилась, однако она продолжает существовать, и если вспомнить о худших сценариях распространения ядерного оружия, то она может стать даже большей, чем в период ядерной гегемонии США и СССР. И вновь: являемся ли мы сторонниками подхода Руссо или Гоббса, т.е. вопрос не в том, желателен ли мир или возможен ли он, но в том, как его достичь.

2. Конфликты на различных уровнях социальной системы

2.1. Межгрупповой конфликт

Вся человеческая история есть история межгрупповых конфликтов: политических, национальных, религиозных и пр. Даже представить себе бесконфликтную историю невозможно. Фантазия отказывает. Отсюда наш здравый смысл делает вывод, что конфликты неизбежны. Они есть способ развития человечества. Но вот любопытный вопрос: когда конфликтов было больше - в варварскую и жестокую старину или в современном цивилизованном мире? По логике вещей ответ может быть только один: разумеется, в сегодняшнем мире конфликтов должно быть больше. Во-первых, потому, что практически любое нынешнее общество гораздо более разнородно, дифференцирование, чем прошлое. Социальная структура на основе разделения труда усложняется, различных социальных групп образуется много больше и, значит, вероятность конфликтов между ними чисто математически должна возрастать. Во-вторых, и, наверное, это - главное, неуклонно растет население Земли, а количество биоресурсов, потребных для нашего существования, ограничено - биосфера не резиновая. Поэтому конкуренция за дефицитные ресурсы неизбежно увеличивается, множа количество конфликтов.

С другой стороны, раз человечество в целом прогрессирует, то вместе с нарастанием количества конфликтов должны отлаживаться, технологизироваться и способы их регуляции. Им, по идее, следует становиться более цивилизованными, рациональными. О степени совершенства методов разрешения конфликтов можно судить по их последствиям. Но странная вещь - если взять наиболее острые межгрупповые конфликты (военные), то по количеству жертв последнее столетие просто не имеет себе равных в истории. Люди с невиданным доселе энтузиазмом истребляют друг друга и никак не могут остановиться. И что более всего озадачивает - в этом не видно никакого рационального смысла. Человек ведь существо вроде бы разумное. Почему же такой безумный вид имеет его сегодняшняя история?

Со времен Просвещения (XVII-XVIII вв.) мы привыкли считать, что при благоприятных социальных условиях и соответствующем воспитании человек - вполне разумное и доброе существо. Но кто ж тогда несет ответственность за все злодейства истории? Как правило, это некие анонимные “другие” - государство, тираны, деспоты, тоталитаризм, административно-командная система, олигархи и т.д. Большинство же людей вполне безгрешны и не отвечают за бесчисленные жертвы репрессий, войн, экономические кризисы, ухудшение экологии и пр. Но тогда, между прочим, выходит, что большинство из нас - этакие взрослые несмышленыши, которые просто не ведают, что творят. А всей историей заправляют так называемые “сильные личности”, по большей части злодеи. Вряд ли мы согласимся с такой уничижительной оценкой наших возможностей. Но тогда придется признать наличие каких-то скрытых, неочевидных факторов, закономерностей, мотивов нашего поведения, которые “подливают масло” в огонь социальных конфликтов.

Поиском таких закономерностей в XX в. активно занималась социальная психология. Ей удалось открыть ряд интересных явлений межгруппового взаимодействия, с помощью которых существенно прояснилась и природа межгрупповых конфликтов.

Социально-групповые интересы сталкиваются на трех проблемных “полях”, представляющих собой:

Социальные ресурсы (экономические - финансы, техника, технологии, продовольствие; силовые, информационные и пр.);

Социальный статус (равноправный - неравноправный, высший - низший, центральный - периферийный, основной - маргинальный);

Социокультурные ценности (религиозные, нравственные, консервативные, либеральные, этнические и т.д.) .

Эти три “яблока раздора” и составляют объект межгрупповых конфликтов.

Распределение ресурсов, соотношение статусов, приверженность тем или иным ценностям - весьма подвижные элементы социальной организации жизни. Их сиюминутное состояние определяется соотношением сил заинтересованных социальных групп. И если какая-либо группа осознает свою ущемленность по одному из этих параметров, это значит, что она “готова к конфликту”.

В динамике развертывания межгруппового конфликта может быть выделено несколько стадий, например,такие (по Л. Крисбергу):

1) объективные отношения, составляющие основу конфликта (конфликтная ситуация);

2) осознание целей как несовместимых (возникновение конфликта);

3) выбор путей достижения целей каждой из сторон;

4) прямое конфликтное взаимодействие (эскалация и де эскалация конфликта);

5) завершение конфликта .

В сущности состояние общества в любой момент представляет собой некий промежуточный итог разрешенных межгрупповых конфликтов. Их обширная сеть в целом задается социальной дифференциацией общества, но она изменчива. Соответственно должна меняться и конфигурация “конфликтного поля”.

Так, например, до конца XIX в. доминирующим элементом социальной стратификации были классы. Однако трансформация в XX в. индустриального общества в постиндустриальное (а сегодня - и в информационное) “размыла” классовую поляризацию, подчинив ее другим стратификационным порядкам. В середине XX в. доминирующий стратификационный порядок базировался не на классах и частной собственности в сфере производства, а на государстве и различных организационных системах (корпоративных, профессиональных, муниципальных и т.д.). Соответственно изменился и характер межгрупповых

конфликтов: они стали как бы “мельче”, но зато более многообразны и даже “разношерстны”. Субъектами конфликтов все больше выступают группы не только “социальные”, то есть создающиеся на основе принадлежности к какой-то социально-профессиональной категории, но и “целевые” или “инициативные”, то есть объединяющие людей в соответствии с конкретной задачей, которую они решают (экологические, потребительские, правозащитные). Пестроты в ткань межгрупповых конфликтов добавляет и неравномерность социального развития современного мира: в одних странах превалируют конфликты традиционного типа, определяемые классовыми и даже родовыми структурами; в других, более продвинутых тон задают новые социальные движения .

Таким образом, современный мир обнаруживает тенденцию к усложнению общей картины межгрупповых конфликтов, нарастанию их многообразия и взаимного переплетения,

В качестве некоторого итога выделим основные позиции социологического видения механизмов возникновения межгрупповых конфликтов:

Общей базой межгрупповой конфликтности выступает социальная дифференциация общества, главным видом которой объявляется разделение труда;

Принципиальная неустранимость межгрупповых конфликтов определяется конкретным типом исторического прогресса, осуществляемого по принципу: “проигрывает часть - выигрывает целое”;

Многие межгрупповые конфликты есть способ поддержания социального равновесия, баланса групповых интересов;

Главным источником возникновения межгрупповых конфликтов являются неудовлетворенные потребности социальных групп;

Объект межгрупповых конфликтов составляют социальные ресурсы, статусы; ценности;

Совокупность межгрупповых конфликтов имеет тенденцию к усложнению и нарастанию многообразия .

2.2. Типология межгрупповых конфликтов

Единого способа классификации конфликтов пока так и не сложилось, поскольку слишком много существует оснований их подразделения, каждое их которых имеет свой резон.

Для межгрупповых конфликтов наиболее простыми и рациональными представляются два критерия их дифференциации: 1) по субъектам и 2) по объекту конфликта. Ведь любой конфликт, в том числе и межгрупповой, - это прежде всего отношение между противоборствующими сторонами. А общественные отношения именно так и классифицируются в социальных науках: по субъекту (кто вступает в отношения) и по объекту (по поводу чего данное отношение возникает) .

Причем два указанных ряда отношений хотя и различны, так как выделены по разным основаниям, но могут и взаимно пересекаться. Классовые отношения, например, ясно отсылают нас к первому основанию: кто, какие именно социальные группы соотносятся. Но если поинтересоваться сутью классовых отношений и спросить, какого типа эти отношения - экономические, политические, или идеологические, - ответ будет комплексным - и те, и другие, и третьи. Ведь отношения между классами складываются и по поводу собственности на средства производства (экономические), и по поводу завоевания государственной власти (политические), и в части отстаивания идеологических ценностей. Или национальные отношения. Название свое они получают по субъекту (соотносятся нации), а содержание - по объекту, то есть по поводу чего они складываются. Если национальные группы делят материальные ресурсы, отношения между ними становятся экономическими, если, - власть и территорию - политическими и т.д.

Та же история и с межгрупповыми конфликтами. Их можно формально разделять по субъектам конфликтных отношений. Кто, собственно, конфликтует: классы, сословия, нации, профессиональные группы, отраслевые, территориальные, элитные, демографические и пр. Получится соответствующая группировка конфликтов: классовые, сословные,- национальные, территориальные, социопрофессиональные, элитистские, поколенческие (отцы и дети), родовые или клановые и т.д.

1) социально-экономические (делятся ресурсы);

2) политико-правовые (делятся власть и влияние);

3) духовно-идеологические (навязываются свои ценности). Внутри каждого из этих видов конфликтов далее можно выделять внутренние градации по самым различным основаниям:

По степени проявленности (явные и скрытые);

По степени осознанности (осознанные адекватно или неадекватно);

По характеру целей (конструктивные и деструктивные);

По итогам для каждой из сторон (конфликты с “нулевой суммой” - выигрыш - проигрыш, или с “ненулевой суммой” - выигрыш - выигрыш);

По степени однородности участников (гомогенные и гетерогенные);

По степени структурированности и институциализации (полностью или частично);

По способам регулирования (управление, согласование, разрешение) и пр. .

Таких оснований дифференциации конфликтов существует великое множество. Даже кратко все их описать здесь не представляется возможным. Поэтому охарактеризуем лишь два наиболее фундаментальных и актуальных для сегодняшнего дня вида межгрупповых конфликтов - политические и национальные. Такой выбор можно оправдать следующими соображениями.

2.3. Политические и национальные конфликты

При всем многообразии современных межгрупповых конфликтов большинство из них имеют тенденцию как бы стягиваться в одну точку - к центру политической, государственной власти. Если конфликт между любыми социальными группами достаточно серьезен, то рано или поздно он “вырастает до размеров” политического. Структура и социальная организация нынешнего общества настолько сложны и прихотливы, что государство просто не может не регулировать экономические, социальные (медицина, образование, весь “соцкультбыт”) и даже духовные процессы. Складывающиеся в этих сферах “группы интересов” не без оснований усматривают в политических институтах самое действенное и надежное средство решения своих проблем.

Конфликты национальные (межэтнические) тоже в последнее время оказались на виду, хотя, казалось бы, процесс образования наций в основном давно завершился. Конфликты этого типа (выделенные по субъектам конфликтных отношений) по системным основаниям вроде бы раскладываются на традиционные составляющие: экономическую, политическую и ценностно-духовную. Причем главной из них, как правило, оказывается политическая - обретение этнической группой собственной государственности.

Однако дело осложняется тем, что в таких конфликтах (в отличие от классовых или социопрофессиональных) на первый план выходит один из видов базовых групповых потребностей - потребность в идентичности, то есть в сохранении целостности и специфичности самой группы (этноса). И порою трудно понять, где в национальных конфликтах цель, а где - средства. То ли национальные лозунги используются лишь как средство для передела экономических ресурсов и политической власти, то ли наоборот - ресурсы и власть нужны группе исключительно как средство утверждения национальной самобытности. Так или иначе, но национальные конфликты демонстрируют в конце XX - начале XXI вв. явную тенденцию к обострению, что делает посвященный им раздел конфликтологии остро актуальным, и заставляет пересмотреть многие традиционные прогнозы эволюции национальных отношений.

Главное назначение государства - обеспечивать целостность социума путем регуляции взаимоотношений между социальными группами, а также индивидами. Однако рассматривать государство в качестве этакого третейского судьи или нейтрального арбитра в бесконечных спорах драчливых социальных групп было бы наивно. Если государство - и арбитр, то далеко не беспристрастный. Дело в том, что в обществе, разделенном на противоборствующие группы, “третьей”, незаинтересованной стороны просто нет. Государственные учреждения (правительства, парламенты, суды) заполняются людьми, принадлежащими к той или иной социальной группе. И, естественно, не к любой, а к той, которая на данный момент оказалась сильнее. Так что для иллюстрации сути государства больше подойдет аналогия не с арбитром спортивного соревнования, а с детской игрой в “царь горы” - кто столкнет всех соперников с вершины, тот и прав. Звучит, может быть, и грубовато, зато ближе к истине .

Сущность политического процесса в конечном счете и составляет борьба различных социальных групп за завоевание и использование государственной власти. Вокруг нее и разворачиваются все политические конфликты.

Политический конфликт - столкновение субъектов политики в их взаимном стремлении реализовать свои интересы и цели, связанные прежде всего с достижением власти или ее перераспределением, а также с: изменением их политического статуса в обществе.

Источник политических конфликтов универсален - это все то же удовлетворение базовых потребностей социальных групп и индивидов, которое в сложно структурированном обществе не может быть обеспечено без согласования и централизованной координации усилий, чем и занимается государственная власть.

По большому счету политическая власть для группы - не самоцель, а средство гарантировать удовлетворение фундаментальных потребностей. Однако внутри самой политической сферы порой происходит своеобразный сдвиг целей: для профессионального политика или даже целой политической организации власть становится самостоятельной ценностью, которая подчиняет себе все остальное. Главным движущим мотивом таких людей и групп (и, конечно, источником дополнительных конфликтов) становится “жажда власти”. Такую подмену цели часто клеймят как беспринципность или эгоизм. Но, возможно, напрасно. Это ведь не только политический феномен. Ради чего, скажем, сражается боксер на ринге - чтобы стать первым в мире или чтобы обеспечить семью? Бывает, что первое для него важнее. Говорят, что именно такие качества и создают великих спортсменов. Что-то похожее есть и в политике - “чистое” стремление к власти для политика естественно. Это одна из особенностей “политической игры”.

В качестве объекта политических конфликтов выступает специфический социальный ресурс - государственная власть, а также политический статус социальных групп (степень приближенности или удаленности от рычагов власти, способность оказывать влияние на принятие обязательных для всего общества решений) и политические ценности (патриотизм, гражданственность, права и свободы и пр.).

Субъектами политических конфликтов обычно признают либо социальные группы, либо представляющие их политические институты. Здесь кроется одна, до сих пор не разрешенная до конца проблема; кого считать реальным, а кого - номинальным субъектом политического конфликта? Безусловно, за действиями политических институтов (правительства, парламента, судебных инстанций) стоят интересы социальных групп. Но политические решения, в том числе и так называемые “судьбоносные”, принимают все-таки политические учреждения, пользующиеся в своих действиях известной автономией от поддерживающих их социальных групп .

Специфика объекта и субъектов политических конфликтов придает им ряд характерных особенностей, отличающих этот вид межгрупповых конфликтов от всех других.

1) Преимущественно открытый характер, большая проявленность столкновения интересов. Политика - это сфера разрешенной обществом борьбы, способ ослабить социальное напряжение разрядкой эмоций в политическом состязании. Отсюда - склонность к внешним эффектам, известная театральность политической жизни.

2) Непременная публичность. Эта характеристика означает, во-первых, что политика нынче профессионализировалась и осуществляется особой группой лиц. не совпадающей с массой народа. А, во-вторых, это значит, что любой конфликт в этой по-настоящему профессиональной среде предполагает апелляцию к массам (непрофессионалам), активную мобилизацию их на поддержку той или иной стороны.

3) Повышенная частота. Конфликтов в политической сфере сегодня много больше, чем в остальных. И не только потому, что конфликт есть как бы главный способ действия, образ мышления и манера поведения политиков. Но главным образом потому, что многие конфликты неполитической сферы жизни людей (которую принято называть гражданским обществом), не находя своего мирного разрешения, переливаются в сферу политическую, то есть требуют для урегулирования государственного вмешательства.

4) Всеобщая значимость. Каким бы частным или локальным ни был политический конфликт, но завершается он принятием решения на государственном уровне, а оно обязательно для всех членов общества. Таким образом, чуть ли не любой политический конфликт поневоле затрагивает каждого из нас.

5) “Господство - подчинение” как осевой принцип. Поскольку политические конфликты разворачиваются в социальном пространстве, где доминирующей осью является вертикаль государственной власти, их главной целью неизбежно становится установление политического господства оказавшейся сильнее стороны

6) Возможность использования силовых ресурсов как средства разрешения конфликта. Из всех видов власти в обществе только государственная обладает правом легального применения силы. Поскольку государство как политический институт является непременным участником практически всех политических конфликтов, всегда существует большой соблазн в качестве последнего аргумента использовать силу, причем на совершенно законных основаниях. Это делает политические конфликты потенциально более опасными и разрушительными по своим последствиям .

Ввиду сложности и многослойности политической сферы классификация свойственных ей конфликтов не может не быть многомерной. Традиционно наиболее общими основаниями выделения политических конфликтов разного типа выступают:

Сфера распространения;

Тип политической системы;

Характер предмета конфликта.

По первому основанию различают внутриполитические и внешнеполитические (межгосударственные) конфликты.

По второму - конфликты тоталитарных и демократических политических систем.

По третьему - конфликты интересов, статусно - ролевые, а также конфликты ценностей и идентификации .

Поскольку основания выделения всех этих видов политических конфликтов различны, то, естественно, объемы обозначающих их понятий частично совпадают. Так, например, межгосударственный конфликт может одновременно быть выражением несовместимости разных политических систем (тоталитарной и демократической), а также отстаиваемых этими системами интересов и ценностей.

2.4. Межгосударственные конфликты и национальные интересы

Смысл разделения политических конфликтов на внутри- и внешнеполитические более чем очевиден. В последних в качестве субъектов конфликта выступают государства (или коалиции государств). Отношения между ними всегда характеризовались взаимной конкуренцией, которая с печальной периодичностью принимала самые острые формы (военные). Принято считать, что государствами движут так называемые национальные интересы. Их основу составляют важнейшие для существования народа-нации потребности: в безопасности, контроле и использовании природных ресурсов, сохранении культурной целостности и национальной специфики. Естественными ограничителями национально-государственных интересов выступают ограниченность ресурсов и национальные интересы других стран.

Реалии XX столетия привели к тому, что вроде бы достаточно четкое и ясное понятие “национальный интерес” подверглось существенной метаморфозе. Этот интерес (особенно для сверхдержав) начал угрожающе разбухать и достиг планетарных масштабов. Глобализация рынков, технологий, связи, потоков информации привела к тому, что “национальные интересы” стали обнаруживать себя далеко за пределами территорий национальных государств. Если, например, нормальное функционирование экономики даже такой мощной страны, как США, зависит от поставок нефти с Ближнего Востока, то этот регион объявляется зоной “жизненных интересов” североамериканцев. Если руководители бывшего СССР расценивали рост западного влияния в Афганистане как угрозу своей национальной безопасности, они недолго думали, как проще отстоять свой “национальный интерес” .

По-видимому, современный мир вплотную подошел к необходимости создания нового мирового порядка, который будет основан на приоритете интернациональных, общих для всего человечества интересов. Но пока этого не происходит. Нынешние государства упрямо продолжают претворять в жизнь идею защиты “национальных интересов”, которая в условиях истощения невозобновляемых ресурсов будет неизбежно приводить к увеличению количества межгосударственных конфликтов.

Известные на сегодня способы противостояния этой тенденции числом невелики, но тем важнее их значение:

1) интеграционные процессы в экономике (самый яркий пример - достаточно благополучная динамика развития Европейского Союза, потихоньку продвигающегося от экономической интеграции к политической);

2) усиление миротворческой роли международных организаций (ООН, ОБСЕ, ОАГ (Организация Американских Государств), ОАЕ (Организация Африканского Единства) и др.;

3) снижение уровня военного противостояния под взаимным контролем;

4) привычка к уважению норм международного права;

5) всемерное расширение общения между народами;

6) демократизация внутренних политических порядков в национальных государствах .

Последний пункт этого перечня особенно важен, ибо, как свидетельствует печальный опыт XX в., наибольшая угроза превращения межгосударственных конфликтов в военные столкновения исходит от тоталитарных политических режимов.

Суть внутриполитических конфликтов в значительной мере определяется характером политических систем. Своеобразие же политическим системам придают политические режимы, т. е. совокупность конкретных методов осуществления политической власти определенной социальной группой. Таких “совокупностей” политические науки выделяют как правило три: 1) тоталитаризм, 2) авторитаризм и 3) демократия. Поскольку авторитарный режим представляет собой некий компромисс между двумя другими, возьмем только крайние, “чистые” формы политических режимов .

Тоталитаризм (от лат. totalis - полный, целый) - это политический режим, характеризующийся всеобъемлющим контролем за гражданами со стороны государства, полным подчинением личности и гражданского общества политической власти . Его отличительные черты - всеобщая политизация и идеологизация общественной жизни, наличие мощного аппарата социального контроля и принуждения, этатизация (огосударствление) всей хозяйственной и даже частной жизни, ограничение или ликвидация частной собственности, устранение конкуренции, рыночных отношений, централизованное планирование и командно-административная система управления.

Демократия является своеобразным антиподом тоталитарного режима. Она (в идеале) характеризуется контролем гражданского общества над политической властью. Ее базовые принципы включают юридическое признание и институциональное выражение верховной власти народа, периодическую выборность органов власти, равенство прав граждан на участие в управлении обществом, безусловное соблюдение всех прав и свобод личности и т. д.

При таком сравнении может показаться, что тоталитаризм - это средоточие всех политических пороков, а демократия, напротив, - светлый идеал всего человечества. Это, конечно, не совсем так. Тоталитарные политические режимы рождаются не по злой воле фюреров или генеральных секретарей. Они являются выражением отчаянного желания народных масс быстро и эффективно переустроить общество на началах социальной справедливости. Последняя понимается в основном как равенство. И не только перед законом, но и во всех сферах жизнедеятельности человека. Но рыночная экономика непрерывно рождает неравенство. Значит ее нужно преобразовать, заменив частную собственность на общественную, а механизмы рыночной регуляции спроса и предложения централизованным планированием: ведь совсем нетрудно посчитать, сколько тех или иных благ требуется обществу.

1. Конфликты тоталитарных режимов. В обществе подобного типа, где искажены все нормальные пропорции экономики, политики и культуры, и политические конфликты приобретают ряд характерных особенностей:

1) Из всех возможных видов политических конфликтов (интересов, статусов, ценностей) на первый план выдвигаются статусно - ролевые конфликты, связанные с близостью или удаленностью от политической власти.

2) Поскольку различия интересов профессиональных, этнических и прочих социальных групп ликвидировать нельзя, а признать конфликтность их отношений во внешне едином, отмобилизованном обществе политическая власть не желает, большинство реальных конфликтов становятся скрытыми, подавленными. У многочисленных социальных групп по существу нет возможности артикулировать и соответственно четко осознавать свои интересы, которые скрываются в область иррационального. Именно поэтому крушение тоталитарных режимов во многих случаях ведет к вспышкам насилия, серьезной угрозе гражданской войны - это подавленные конфликты выходят наружу.

3) Политические конфликты тоталитарного общества предельно идеологизированы. Идеология (представляющая собой всего лишь теоретически осмысленный вариант общественного переустройства, разработанный какой-либо социальной группой) превращается в “священную корову” тоталитарного режима, непререкаемую ценность, не подлежащую никакой критике. Она, естественно, “единственно верная” и общеобязательная. Инакомыслие - политическое преступление.

4) Гипертрофия политической сферы жизни тоталитарного общества приводит к тому, что в нем даже самые далекие от политики конфликты возводятся в ранг политических.

5) В таких условиях большинство конфликтов носят искусственный, навязанный характер. Этой характеристике полностью отвечают и конфликты, возникающие как следствие попыток власти направить недовольство населения на поиск врага (вредители, космополиты, диссиденты), на которого можно было бы списать собственные неудачи. Не менее искусственен и ложен по своей сути конфликт, связанный с непременной для тоталитарной идеологии идеей социального превосходства какой-либо социальной группы (арийской расы, рабочего класса и пр.).

6) Тоталитарным политическим режимам свойственна также тенденция интернационализации политических конфликтов. Лежащая в их основе универсальная идеология позволяет трактовать все мировые события как, допустим, столкновение интересов рабочего класса и буржуазии.

2 Конфликты демократического общества. Системы демократические, наверное, не менее конфликтны. Однако характер этих конфликтов существенно иной.

1) Прежде всего, они открытые, явные, признаваемые обществом и государством как нормальное явление, вытекающее из конкурентного характера взаимоотношений в большинстве областей общественной жизни.

2) В демократических обществах политические конфликты локализованы в собственно политической сфере. Они не распространяются на частную жизнь граждан, не подчиняют себе развитие экономики, не определяют “правило функционирования духовной сферы.

3) Поскольку у всех социальных групп есть множество способов артикуляции своих интересов, объединения в различные организации с целью оказания давления на власть и т.д., конфликтные ситуации характеризуются меньшей напряженностью. Меньше опасность “взрывов” социального негодования, насильственного разрешения конфликтов.

4) Так как демократия строится на плюрализме мнений, убеждений, идеологий и способна исследовать конфликтные ситуации свободной рациональной дискуссией, она в состоянии отыскивать гораздо больше приемлемых способов разрешения политических конфликтов.

5) Статусно - ролевые политические конфликты в демократических режимах имеют относительно меньшее значение, чем конфликты интересов и ценностей.

6) Поскольку политическая власть в демократическом режиме не сконцентрирована в одном органе или в одних руках, а рассредоточена, распределена между различными центрами влияния, да к тому же каждая из социальных групп может свободно отстаивать свои интересы, то открытых политических конфликтов, естественно, фиксируется больше, чем в тоталитарном обществе.

7) Сильной стороной демократии является также и отработанность четких процедур, правил локализации и регулирования политических конфликтов .

3. Современная полемика: мир и война

Хотя исследования о конфликтах и мире рассматривают одни и те же проблемы, их специальные и разные подходы привели к различным, но взаимодополняющим результатам по вопросу об основополагающем определении конфликта и мира. Таким образом, нижеследующая дискуссия по поводу концепции конфликта может в основном пользоваться исследованиями о конфликтах, в то время как концепцию мира можно объяснять со ссылками на исследования о мире. Однако в соответствии с гипотезой, лежащей в основе этих статей, - о том, что нужен более обобщающий подход для достижения новой новаторской динамики в исследованиях о конфликтах и мире и что в рамках этого обобщения необходимо разработать более всесторонний взгляд, т.е. связать друг с другом как подходы дисциплины о мире, так и подходы конфликтологии, - следует коснуться также и трех других взаимосвязей, которые часто не замечались в прошлом.

Во-первых, и конфликты, и мир как состояния взаимосвязи между политическими единицами, например национальными государствами, могут быть объяснены и разрешены только в том случае, если традиционное разделение на внутреннюю и внешнюю политику будет заменено концепцией, в которой также будут взаимосвязаны различные уровни анализа, включая различные секторы общества. Это особенно верно в отношении растущей международной взаимозависимости, регионализации и глобализации вкупе с также растущей "медиазацией" - расширением и углублением роли средств массовой информации (СМИ) в динамике конфликтов .

Во-вторых, столь же опасно отделение друг от друга внешней, экономической и военной политики. Конфликты "чисто" политического, экономического, военного или иного характера встречаются редко; в большинстве случаев мы находим смешение причин. Идея о том, что мир и безопасность имеют политическое, экономическое, военное, социокультурное и т.п. "измерение", должна вдохновить аналитика на поиски взаимосвязей между этими измерениями. В особенности если обратиться к анализу динамики конфликтов, как в плане их эскалации, так и в плане их разрешения, часто можно обнаружить характерный эффект подпитки между, например, экономическим и военным измерениями: войны не только характеризуются боевыми действиями, но и имеют огромные политические и экономические последствия, как ожидаемые, так и непредвиденные .

В-третьих, в реальной политике очень редко проявляется, как это часто себе представляют, антагонизм между конфликтами и сотрудничеством в отношениях между обществами или внутри одного общества. В большинстве случаев - и даже в конфликтах с высокой степенью эскалации - налицо и конфликт, и сотрудничество; в некоторых случаях конфликты рождают консенсус, каким бы ограниченным он ни был. Это значит, что при анализе конфликтов должна изучаться взаимосвязь между сотрудничеством и конфликтами, а также что урегулирование конфликтов и миротворчество должны пользоваться существующим открытым или молчаливым консенсусом между конфликтующими сторонами .

Окончание конфликта между Востоком и Западом представляет собой пример того, как действуют эти три императива. Во-первых, разрядка, равно как и политика ОБСЕ четко увязывали внешнюю политику и внутренние изменения, стремясь к снижению угрозы извне и поощрению внутренних реформ. Во-вторых, концепция и реальность политики разрядки и политики ОБСЕ были основаны на стратегии широкого размаха, устанавливавшей связь между безопасностью и политическим и экономическим сотрудничеством. Именно новое открытие политических и экономических средств осуществления целей безопасности сделало разрядку столь успешной и явилось первым шагом в процессе урегулирования конфликта Восток - Запад. И в-третьих, свойственное разрядке сочетание инициатив и санкций - от сооружения газопроводов до решения НАТО об "улице с двусторонним движением", - а также специфическое разделение труда между США и западноевропейцами в деле разрядки стимулировали процесс обучения советских элит.

Вопрос о войне и мире вызывает множество противоречивых ответов. Для идеологов и гражданских чиновников, «мир» может быть обеспечен укреплением мирового господства, которое, в свою очередь подразумевает постоянные войны по всему свету. Для идеологов и политических представителей мультинациональных корпораций (МНК), мир и процветание могут быть обеспечены операциями по введению свободного рынка в комбинации с выборочным применением имперской силы при особых «стратегических» обстоятельствах. Для угнетаемых же народов и наций Третьего мира, только самоопределение и социальная справедливость приведут к миру, к исчезновению имперской эксплуатации и иностранного вмешательства, к установлению демократии с участием народа, основанной на социальной справедливости. Для многих прогрессивных сил в Европе и США, система международных институтов и законов, обязательных для всех наций, может способствовать мирному разрешению конфликтов, регулировать поведение МНК и вставать на защиту самоопределения народов .

Каждая из этих перспектив имеет серьёзные недостатки. Милитаристская доктрина достижения мира посредством мирового господства показала себя, за последние 3 тысячи лет, а в особенности в настоящее время, как формула войны, о чём свидетельствуют прошлые и настоящие анти-колониальные бунты и народные войны в Азии, Африке и Латинской Америке. Сочетание же власти рынка с выборочным применением силы с целью обеспечения мира, разочаровало многих, в частности народы Третьего Мира. Народные восстания, ведущие к свержению клиентов «выборного свободного рынка» Евро-американской империи в Латинской Америке за последние двадцать лет, свидетельствуют о её постоянной уязвимости.

Там, где они победили, анти-империалистические движения во многих случаях заменили одну форму империализма, то есть прямое управление, на другую, став жертвами «рыночной» экономики. Кроме того, в пост-колониальный период зародились классовые и этнические конфликты, ввиду того, что «националисты» и социалисты - революционеры превратились в новые привилегированные элиты .

В конечном счёте, институционно-правовой путь к миру страдает от неравенства, в связи с тем, что неравенство в социально-политической власти воспроизводится в международных институтах и в их критически настроенном персонале. Таким образом, в то время, как по форме они являются международными, по содержанию их правила и методика, замалчивание или наоборот, выбор и освещение преступных актов и их исполнителей, отражает политический интерес имперской власти. Выход, который я предлагаю, это выход за пределы анти-империализма, сочетая борьбу за самоопределение с классовой эмансипацией. Мы должны высказываться, аргументировать и бороться за новое соотношение социально-политических сил, для того, чтобы придать международным институтам и, персоналу, который в них работает, направление, которое благоприятствовало бы угнетаемым нациям и эксплуатируемым классам. А это означает поддержку демократических, светских и социалистических тенденций внутри антиимпериалистических движений, поддержку международных институционных структур с постоянным и сильным акцентом на их классовое и национальное содержание. В конечном счёте, необходимо учитывать не только потенциальные разногласия и конфликты между военными и рыночными империалистами по тактическим причинам (и для создания быстротечных альянсов), но важно также держать в поле зрения их общие стратегические цели (построение империи), даже в том случае, если их методы на первый взгляд отличаются друг от друга .

Выводи

Из всего выше изложенного мы можем сделать следующие выводы.

И конфликты, и мир как состояния взаимосвязи между политическими единицами, например национальными государствами, могут быть объяснены и разрешены только в том случае, если традиционное разделение на внутреннюю и внешнюю политику будет заменено концепцией, в которой также будут взаимосвязаны различные уровни анализа, включая различные секторы общества.

Опасно отделение друг от друга внешней, экономической и военной политики. Конфликты "чисто" политического, экономического, военного или иного характера встречаются редко; в большинстве случаев мы находим смешение причин. Идея о том, что мир и безопасность имеют политическое, экономическое, военное, социокультурное и т.п. "измерение", должна вдохновить аналитика на поиски взаимосвязей между этими измерениями. В особенности если обратиться к анализу динамики конфликтов, как в плане их эскалации, так и в плане их разрешения, часто можно обнаружить характерный эффект подпитки между: войны не только характеризуются боевыми действиями, но и имеют огромные политические и экономические последствия, как ожидаемые, так и непредвиденные.

В реальной политике очень редко проявляется, как это часто себе представляют, антагонизм между конфликтами и сотрудничеством в отношениях между обществами или внутри одного общества. В большинстве случаев - и даже в конфликтах с высокой степенью эскалации - налицо и конфликт, и сотрудничество; в некоторых случаях конфликты рождают консенсус, каким бы ограниченным он ни был. Это значит, что при анализе конфликтов должна изучаться взаимосвязь между сотрудничеством и конфликтами, а также что урегулирование конфликтов и миротворчество должны пользоваться существующим открытым или молчаливым консенсусом между конфликтующими сторонами.

Список используемой литературы

1. Андреев В. И. Конфликтология: искусство спора, ведения переговоров, разрешения конфликтов: монографія. - Казань: Фирма "СКАМ", 1992. - 138, с.

1. Дмитриев А. В. Конфликтология: Учебн. пособие для студ. вузов. - М.: Гардарики, 2000. - 318, с.
2. Конфликты в современной России (проблемы анализа и регулирования) / Под ред. Е.И.Степанова. - Изд. 2-е. - М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 344 с.
3. Конфліктологія: Навчальний посібник. - К. : КНЕУ, 2005. - 315, с.
4. Кременюк В.А. О вероятности нового европейского конфликта // Космополис-1999. - М.: Полис, 1999. - С.142-148
5. Леженина Т.В. Межстрановые конфликты в Восточной Азии в 90-х годах 20-го столетия // Реформы вчера, сегодня, завтра: Вестник науч. информации. - 2000. - N 8. - С.30-46
6. Орлянський В. С. Конфліктологія: Навч. посібник для вузів. - К. : Центр учбової літератури, 2007. - 159, с.
7. Примуш М. В. Конфліктологія: Навч. посібник для вузів. - Київ: Видавничий дім "Професіонал", 2006. - 282, с.
8. Пронина Е., Пронин Е. Архетипы тотальной войны в локальном конфликте // Гос. служба. - 2001. - N 4(14) (дек. 2001 / янв. 2002). - С.18-29
9. Пряхин В.Ф. Региональные конфликты на постсоветском пространстве (Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье, Таджикистан). - М.: Изд-во ГНОМ и Д, 2000. - 344 с.
10. Скібіцька Л. І. Конфліктологія: Навчальний посібник для студ. вищих навчальних закладів. - К.: Центр учбової літератури, 2007. - 383 с.
11. Шишов А.В. Россия и Япония. История военных конфликтов. - М.: Вече, 2001. - 576 с.

Возможен ли в нашу эпоху мир без войны и идеологических диверсий империализма? Если да, то какими новыми условиями обеспечивается превращение этой возможности в действительность?

И. Сидоров, Москва

ОТВЕТЫ ДАСТ ЖИЗНЬ

ПРИ ОТВЕТЕ на эти сложные вопросы следует учитывать высказывания М. С. Горбачева в речи на февральском (1988 г.) Пленуме ЦК КПСС и в докладе "Октябрь и перестройка: революция продолжается".

Речь идет о том, сможет ли капитализм адаптироваться к условиям безъядерного и разоруженного мира, условиям нового, справедливого экономического порядка, условиям честного сопоставления духовных ценностей двух миров? Это далеко не праздные вопросы.

Ответы даст жизнь. Правильность же самой программы безъядерного и безопасного мира будет проверяться не только безукоризненностью ее научного обоснования. Она будет проверяться ходом событий, который подвержен воздействию самых разных и новых сил.

В системе аргументов в этой связи обращает на себя внимание весьма важный исторический аспект научного обоснования поставленных вопросов - проявление определенной общесоциологической закономерности или тенденции смены международных отношений.

Примечателен тот факт, что система международных отношений, представляющих старую, отжившую общественно- экономическую формацию, сходит с исторической арены гораздо раньше, чем повсеместно утвердился новый способ производства. Современная эпоха перехода от капитализма к социализму - очевидный аргумент в пользу этого процесса. Но и в переходную к рабовладению эпоху, когда первобытнообщинный строй еще не сошел с исторической арены и существовала общественная собственность, тем не менее, как отметил Ф. Энгельс, получила широкое распространение война - набег с целью грабежа.

Сегодня, когда вопрос о разоружении в результате советско-американских соглашений поставлен в практическую плоскость, полезно напомнить его противникам и скептикам, что до веков бронзового и железного был, образно говоря, "золотой век", период жизни общества, где специализированного для убийства людей оружия вообще не было. Об этом стоит лишний раз напомнить, так как апологеты милитаризма упорно и на все лады толкуют о некой изначальной воинственности и "генах агрессии" в человеке, "вечности войн и оружия".

Войны стали неизбежным спутником человечества и при рабовладении, и при феодализме, и в эпоху капитализма. Количество жертв военных преступлений империализма день ото дня растет, и факты на этот счет хорошо известны. Но сегодня на вопрос, можно ли, несмотря на неизменно агрессивную природу империализма, обеспечить мир и добиться разоружения, есть основания дать утвердительный и, главное, аргументированный ответ.

Основные доводы в пользу возможности и реальности этого великого дела следующие:

* новое соотношение сил на международной арене в пользу прогресса и социализма;

* мирные инициативы КПСС и Советского правительства;

* позитивные перемены в советско-американских отношениях и оздоровление общего климата планеты;

* рост сплоченности движения протеста против агрессии и гонки вооружений;

* нарастающая критика имперской идеологии и милитаризма и много других факторов.

ОБУЗДАТЬ СИЛЫ АГРЕССИИ

ВСЕ ЭТО ТАК, но империализм чреват войной, как туча бурей. Поэтому столь важно идейное развенчание и разоблачение милитаризма, политики агрессии, идеологических диверсий против мира и разоружения, фальшивых аргументов противников договоренностей между СССР и США. Взрыв дезинформации особенно опасен в термоядерный век. Помимо других пагубных последствий, это, прежде всего, психологическая война против социалистических стран, организация против них "крестовых походов" антикоммунистических кампаний. "Свободный поток информации", о котором так любят говорить на Западе, оказывается на деле диктатом трех международных информационных агентств, сосредоточивших в своих руках до 90% объема сообщений. На пути позитивной информации об образе жизни социалистических стран создается масса барьеров, ограничений, запретов в рамках "тактики замалчивания". Практикуется и явное искажение в угоду стереотипам "образа врага" в психологической войне спецслужб НАТО и Пентагона против мира и разоружения.

Для выяснения реального значения того или иного явления ученые нередко осуществляют "мысленный эксперимент". Суть его в общем проста. Достаточно представить себе, что данное явление бесследно исчезло, а потом вообразить, какие социальные последствия это исчезновение повлечет за собой.

Используя подобный метод, пригласим читателей представить себе такую картину. В мгновение ока исчезла бы шумная и многоголосая дезинформация, осуществляемая политической реакцией, милитаристской пропагандой, расизмом и сионизмом. Многие газеты на Западе вышли бы с белыми пятнами вместо антикоммунистических статей. В эфире умолкли бы вкрадчивые голоса тех, кто руководствуется рецептом: "лучшие сорта лжи изготавливаются из полуправды". Толстенные многотомные фолианты профессиональных антисоветчиков съежились бы до той едва различимой доли достоверности в виде фамилий пасквилянтов, впрочем, даже в этом не всегда настоящих.

В этих условиях нового информационного порядка голос простых людей планеты получил бы дополнительный шанс быть услышанным. Демократические потенции нового политического мышления обрели бы новую силу и возможности своей реализации. Стал бы еще громче голос тех здоровых сил, которые есть в каждой стране.

Следовательно, следует искать и широко использовать все новые и новые возможности преодоления прогрессивными силами негативных проявлений природы капитализма в современном мире, обуздания сил агрессии и войны, утверждения отношений добрососедства и мира, исключающих разжигание вражды и ненависти.

Идею мирного сосуществования человечество буквально выстрадало и пронесло через эпохи бесчисленных войн. Война, груды оружия всегда были простым людям поперек горла. Реакционный "романтизм" военных авантюр глубоко чужд и враждебен человеку труда.

Президент Рейган в последнее время часто в своих речах останавливался на эпизодах борьбы союзников с фашизмом. Приведем еще один. Говорят, что, когда после штурма рейхстага крупный эсэсовский чин сдавал именное оружие - подарок маньяка-фюрера, он со злостью сказал: "Мы вас научили воевать". На что стоявший рядом с принимавшим капитуляцию офицером солдат-рабочий просто заметил: "А мы вас - отучим". В ответе - независимо, легенда это или реальный факт, - глубокий смысл, и над ним стоит задуматься.

"Отучение" фашистского государства от войны досталось нам ценою неимоверных жертв и было уже позади. Тогда никто даже подумать не мог, что через несколько лет вновь осмелится поднять голову фашизм, станет грозной опасностью военно-промышленный комплекс, возрастут его имперские амбиции. Глагол "отучим" - будущего времени. К. Маркс и В. И. Ленин всегда отмечали способность рабочих смотреть в корень. И тут рабочий оказался прав. После поражения гитлеровской Германии началась эпоха "отучения" империализма от войны, по преимуществу мирными средствами.

Главное среди них - упрочение позиций стран социализма, их возросший моральный и политический авторитет, способность защитить себя в условиях военно- стратегического паритета.

Это также растущая сила мирового общественного мнения, политический разум масс в борьбе против безумия, развенчание и преодоление идеологии милитаризма, сокрушение в борьбе идей имперских предрассудков милитаризма и агрессивных поползновений реакции.

Пример реализации мирных инициатив социализма размывает как злостную нелепицу "образ врага", создававшийся "информационным империализмом" на протяжении десятилетий "холодной войны". Авантюризм имперских амбиций в термоядерный век становится очевидным всем, кто не лишен крупицы здравого смысла. Сегодня все большему количеству людей нашей планеты понятна мысль, высказанная М. С. Горбачевым в речи на февральском (1988 г.) Пленуме ЦК КПСС: "Без сохранения мира не будет вообще никакого прогресса, и говорить о чьих бы то ни было интересах вне решения этой задачи - бессмысленно".

Словом, предрассудки милитаризма и имперского мышления дали первые глубокие трещины. Однако основная борьба за их полное идейное развенчание и преодоление - впереди.

Н. КЕЙЗЕРОВ, доктор философских наук, профессор

Сочинение на свободную тему (10 класс)

«Мир без войны»

Прошло уже много десятилетий с того дня, как закончилась Великая Отечественная война. Много тогда погибло людей. Но все они погибли за правое дело. До сих пор, у нас над головой мирное небо.

Наши деды и прадеды, для некоторых уже прапрадеды пролили свою кровь, чтобы победить коварного и сильного врага. Это была Великая война. Священная война для всего нашего народа. Не удивительно, что сегодня снимается очень много фильмов о Великой Отечественной войне. Это указывает на то, как сильно война вделалась в память нашего народа. Сколько горя и бед она принесла.

Иногда, просматривая все эти фильмы, создается впечатление, что война закончилась не семьдесят лет назад, а год или два назад. Настолько воспоминания о войне живы в душах наших людей. Кажется, война, и воспоминания о ней передаются уже на генетическом уровне.

Молодое поколение не должно забывать о подвиге своих предков. Помнить, сберегать память о героях, и о том, что они для нас, своих потомков сделали. Война была страшной и жестокой. Многие, даже не верили, что она когда-нибудь закончится. Но она закончилась, и наступил мир.

Правда, мир не очень надежный. У нашей Родины и сегодня есть много врагов, которые хотят стереть с лица земли нашу прекрасную страну. Но мы не дадим нашим врагам сделать это.

Мы, наследники героев Великой Отечественной, сделаем все от нас зависящее, чтобы защитить нашу Родину от современных врагов. Они более технологически оснащены. Но и у нас есть много современного оружия. Наша армия и флот, сильны, как никогда раньше.

Мир нужно защищать. И мы будем защищать его всеми возможными способами. Мир - это главное, что есть у человека. Не будет мира, не будет ничего. Не будет интернета, не будет соцсетей, не будет офисов и супермаркетов. Исчезнет все, к чему мы привыкли. Исчезнет сам образ нашей жизни. Поэтому мы сделаем все возможное, чтобы небо нашей страны не озарилось вспышками от снарядов и разрывов от ракет.

Правда, не все хотят и готовы защищать свою Родину. Но таких меньше. Большинство молодежи, готовы в любой момент пойти воевать, и сражаться за каждую пять своей священной земли. Мы никогда не отдавали врагу нашей земли, и никогда не отдадим. Мы будем сражаться до последнего вздоха.

У нас есть сильная армия, флот, современная авиация, и непобедимая армия, которую все боятся. Мы готовы сразиться с любым врагом, который решится на нас напасть. Мы никого не боимся. Ведь, кто придет к нам с мечом, от него и погибнет. Мы достойные наследники героев Великой Отечественной войны.

Отчего бы нам не жить в мире?

Вергилий

Возможен ли мир без войны?

Наверное, каждый простой смертный задавал себя этот вопрос, не говоря уже о политиках или ученых. Ответ на этот вопрос можно попробовать найти в глобально-философском контексте, анализируя сложную человеческую природу и те общественные процессы, приводящие к конфликтности человеческого общества. Но, мне кажется, более рациональным будет рассмотреть степень конфликтогенности современной системы международных отношений и попытаться разобраться сможет ли она функционировать без вооруженных конфликтов. Как удачно заметил Освальд Шпенглер: «Мы не выбирали... времени. ...Все зависит от того, насколько мы способны уяснить себе это положение, эту судьбу и понять, что можно обманывать себя относительно нее, но не уйти от нее. Кто не сознается себе в этом, тот не идет в счет среди людей своего поколения. Он остается глупцом, шарлатаном или педантом... Прежде чем приступить... к какой-либо проблеме, следует... задать себе вопрос... - что под силу человеку нашего времени, и что он должен запретить самому себе».

В любом случае, начать следует с определения самого термина «война». Шведские ученые М. Солленберг и П. Валенстин называют войной «продолжительное противоборство между вооруженными силами двух или более правительств, или одного правительства и, по меньшей мере, одной организованной вооруженной группировкой, приводящее в результате военных действий к гибели не менее 1000 человек за время конфликта». Правда, другие авторы называют цифру в 500 и даже в 100 погибших. В связи с этим становится очень сложно разграничить такие понятия как вооруженный конфликт, террористический акт или просто криминальные разборки.

Прежде, чем перейти к анализу конфликтов как составной части современной системы международных отношений, следует кратко рассмотреть основные концепции, порожденные этой проблемой.

Появление первых вооруженных конфликтов относят к VII-VI тысячелетию до н. э. Это довольно удивительно, если учесть, что первые люди современного типа – кроманьонцы – появляются приблизительно 40 тысяч лет назад. Хотя, новейшие исследования показывают, что на протяжении нескольких тысячелетий кроманьонец сосуществовал с неандертальцем, причем это сосуществование вряд ли могло быть мирным, однако последующие двадцать тысячелетий своей истории человечество не знало межвидовых конфликтов, а, следовательно, и воен. Первые конфликты возникают на этапе формирования родоплеменной организации человеческого общества, что так или иначе доказывает утверждение многих исследователей данной проблематики (в частности – Клаузевица, Шпенглера) о том, что война является неотъемлемым спутником исторического прогресса. Правда, возможность столь длительного мирного существования человеческого общества можно расценить как предпосылку для перехода в дальнейшем к «вечному миру». Особенно, если вспомнить, теорию «золотого века», согласно которой, человечество рано или поздно вернется к бесклассовому, гомогенному обществу, в котором не будет воен. Такие идеи разделял один из выдающихся представителей эпохи Просвещения Жан-Жак Руссо. Так в трактате «Суждение о вечном мире» он пишет, что войны, завоевания и усиление деспотизма взаимно связаны и содействуют друг другу, что в обществе, разделенном на богатых и бедных, на господствующих и угнетенных, частные интересы, то есть интересы властвующих, противоречат общим интересам - интересам народа. Он связывал идею всеобщего мира с вооруженным свержением власти правителей, ибо они не заинтересованы в сохранении мира. Хотя, скорее всего это просто утопия, не имеющая ничего общего с реальностью. Если мы воспринимаем историю человечества как непрерывный путь к прогрессу, то возвращение к первоистокам стало бы явным регрессивным явлением, именно в гетерогенности человеческого общества и гетерогенности всей системы международных отношений, на мой взгляд, заключается главный стимул к его развитию.

Безусловно, что война как явление, противоречащее, казалось бы, самой природе человека, приносящая с собой гибель миллионов людей, страдание, голод, нищету, колоссальные разрушения и опустошения, не могла не вызвать осуждения у передовых мыслителей всех эпох. Уже у античных философов можно видеть идеи мира, правда, этот вопрос рассматривался только как проблема отношений между греческими государствами. Античные философы стремились лишь к устранению междоусобных войн. Так, Фукидид впервые предложил использовать системный метод исследования, анализируя причины Пелопонесских войн между Афинами и Спартой. В плане идеального государства, предложенного Платоном, нет внутренних военных столкновений, но воздаются почести тому, кто отличился во "втором величайшем виде войны" - в войне с внешними врагами. Аналогична точка зрения на эту тему и Аристотеля: древние греки видели в иностранцах врагов и считали их и все им принадлежавшее хорошей добычей, если ее только можно было захватить. Причины этого кроются в существующем на то время рабовладельческом строе. Внешние войны были необходимы, так как являлись главным источником рабов.

Цицерон в своем труде «О государстве» разделил войны на справедливые и несправедливые, впервые подчеркнул право государства на самооборону, тем не менее, оправдывал захватнические войны Рима.

Представители средневековой теологической школы – , Фома Аквинский – призывали к построению на земле «града божьего», основанного на христианских добродетелях и, тем не менее, идеологи католической церкви эпохи Средневековья не считали зазорным призывать европейские народы к религиозным войнам, нарушая тем самым одну из основополагающих заповедей христианства – «Не убий!».

Представители эпохи Возрождения, сопутствующей возникновению и становлению буржуазного общества в Европе, в большинстве своем резко осуждали войну. Так основоположник международного публичного права Гуго Гроций в своем знаменитом сочинении «О праве войны и мира» впервые выдвинул идею коллективной обороны государств и настаивал на необходимости мирного урегулирования конфликтов. Эразм Роттердамский в своей «Похвале глупости» так писал о войне: «Что может быть глупее, чем вступать по каким бы то ни было причинам в состязание, во время которого каждая из сторон обязательно испытывает гораздо больше неудобств, нежели приобретает выгод? ... А вообще-то война, всеми столь прославляемая, ведется дармоедами, сводниками, ворами, убийцами, тупыми мужланами, нерасплатившимися должниками и тому подобными подонками общества».

Хотя параллельно с концепцией невосприятия войны развивалась концепция, согласно которой война была рациональной необходимостью мирового развития. Еще Гераклит писал: «Война – отец всего и всего царь, одним она определила быть богами, другим – людьми, одних она сделала свободными, других рабами». Согласно Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу, «Начиная с Макиавелли, Гоббса, Спинозы, Бодена и других мыслителей нового времени, не говоря уже о более ранних, сила изображалась как основа права; тем самым теоретическое рассмотрение политики освобождено от морали». А Карл фон Клаузевиц сформулировал свое знаменитое утверждение: «Война – это политика, ведущаяся другими, насильственными, средствами».

Интересно, что в начале XIX века английский священник выдвинул теорию, согласно которой население планеты увеличивается в геометрической прогрессии, а ресурсы в арифметической, следовательно, войны, а также эпидемии и глобальные катастрофы являются необходимым фактором регулирования населения земли. Эту теорию со временем развивали биологи, и она получила название «мальтузианство». Надо заметить, что в наше время эта теория получила ряд подтверждений, а именно: чаще всего вооруженные конфликты и эпидемии происходят в самых густонаселенных регионах мира. Правда, по прогнозам современных исследователей население планеты к 2050 году стабилизируется возле цифры 12 млрд. человек и будет уменьшаться в связи с отрицательным приростом населения во всех регионах планеты.

Характерным для всех вышеперечисленных концепций является их зависимость от конкретно исторических особенностей эпохи и характеристик той системы международных отношений, в которой они возникали. Так, невосприятие войны в работах авторов эпохи Возрождения продиктовано заинтересованностью молодой европейской буржуазии в стабильном мире на континенте, который бы стал гарантом успешного развития рыночной экономики, хотя, конечно же, эти идеи не распространялись на колониальные завоевания. Таким образом, все концепции, возникшие до начала XX века, были довольно субъективными и несли в себе часто довольно идеалистические представления о проблемах войны и мира. Споры вокруг этой проблемы ведутся и сейчас между школами неореалистов, неолибералов, неомарксистов, неофрейдистов, постмодернистов и др. На сегодняшний день единое решение не найдено и вряд ли будет найдено когда-либо.

Главная причина этого заключается в одновременном невосприятии войны и осознании ее неизбежности.

Фрейд считал, что война родственна самой природе человека, склонность к насилию заложена в подсознании человека, он всегда стремиться к удовлетворению инстинкта смерти. В то время как великий гуманист Лев Николаевич Толстой, считал, что война противна самой природе человека, он не мог понять какие неведомые исторические силы заставляют одних людей истреблять других. Интересно, что человек довольно далекий от построения аморфных идеалистических концепций французский маршал и военный теоретик второй половины XVIII столетия Мориц Саксонский писал: "Сердце человека есть точка отправления во всех военных делах; чтобы знать их, надо изучить его". Безусловно, что причины войн кроются не только на уровне психики отдельного индивида или на уровне межгосударственных противоречий, глобальные военные конфликты, как правило, обуславливаются сбоями в функционировании самой системы международных отношений.

Естественно, что гетерогенная система международных отношений всегда будет конфликтной. Сами по себе конфликты выполняют ряд важных функций, без которых невозможно функционирование системы международных отношений:

1. Преодоление внутренних противоречий и несовместимости различных компонентов системы.

2. Обмен информацией между различными элементами системы международных отношений.

3. Самоорганизация системы, так как любая социальная система является совокупностью противоречий, конфликт эффективно решает эти противоречия.

4. Стабилизация системы, решая внутренние противоречия системы, конфликты защищают ее от саморазрушения.

5. Инновационная: содействует быстрым темпам развития науки и техники.

6. Привлекает внимание к проблеме, заставляет искать выходы из сложившейся ситуации.

Таким образом, конфликты предупреждают стагнацию международной системы и содействуют мировому развитию. Согласно высказыванию одного из исследователей Р. Ли: «Общество без конфликтов – это мертвое общество». Итак, конфликты неизбежны. Вопрос в том, будут ли эти конфликты вооруженными, ведь вооруженное противостояние – всего лишь одна из форм решения конфликтов, можно предложить и другие альтернативы: диалог и поиск взаимоприемлемых решений. Другое дело в том, что вооруженный конфликт всегда был простейшим решением противоречия и именно при помощи использования военной силы акторы международных отношений рассчитывают на больший выигрыш. Ведь, решая противоречия мирным путем, приходиться идти на взаимные уступки, в то время как победа в вооруженном конфликте дает шанс на удовлетворение всех своих претензий. Конечно же, война имеет и оборотную сторону медали, в частности и для агрессора : никогда нет гарантии 100% выигрыша, начиная войну с заведомо слабым противником, всегда можно столкнуться с противостоящей коалицией держав, целью которых будет не допустить вашего чрезмерного усиления. (Яркий пример тому Крымская война 1853-1856 гг., когда, начиная войну против ослабленной внутренними противоречиями Османской империи, Николай І столкнулся с коалицией великих держав, в составе которой оказалась даже Сардиния); более того, всегда сложно правильно оценить соотношение собственных сил с силами противника, как и соотношение конечных целей с уступками, на которые должна пойти жертва агрессии (Карл фон Клаузевиц по этому поводу писал в своем труде «О войне», что чем незначительней уступка, тем, казалось бы, и более незначительным должно быть сопротивление противника, но тем и слабее будет наша подготовка, а, следовательно, тем легче будет нам самим отказаться от своих требований). В любом случае, война для обеих сторон - это, прежде всего, человеческие и материальные потери, что неизбежно приводит к экономическим и внутриполитическим кризисам. Войны, как правило, предшествуют революциям и другим историческим катаклизмам. И, тем не менее, государства очень часто вступают в войну именно с целью стабилизации внутреннеполитической ситуации в стране. Агрессивная внешняя политика становиться тем клапаном, с помощью которого можно разрядить или же наоборот раскалить до предела внутренние противоречия в обществе, тут главное правильно оценить ситуацию. Вспомним хотя бы знаменитые слова Сергей Юрьевич Витте накануне русско-японской войны: «Маленькая, победоносная война и Россия будет спасена», правда все произошло с точностью до наоборот. А вот Джорджу Бушу-младшему удалось выиграть президентские выборы 2004 года во многом благодаря «антитеррористическим войнам» в Афганистане и в Ираке, как в свое время Боре Ельцину 1999 после относительно удачной второй чеченской компании. Правда, тут не последнюю роль играет то, признаем ли мы примат внешней политики над внутренней или же наоборот.

Получается, что государствам, которые, начиная с 1648 года и вплоть до окончания «холодной войны» оставались ведущими и по большему счету единственными международными акторами, война, как способ разрешения противоречий, была одновременна и выгодна, и опасна. Поэтому, начиная с 1815 года и создания Священного союза монархов и народов, который был призван обеспечить стабильность и мир в посленаполеоновской Европе, ведущие государства стремятся создать надгосударственную организацию, под контролем которой могло бы происходить мирное разрешение межгосударственных споров.

Впервые идею создания надгосударственной международной организации, а вернее «союза народов» высказал Иммануил Кант. В своем трактате «К вечному миру» он пишет, что создание всемирного «союза народов» станет со временем осознанной необходимостью, как в свое время объединение отдельных индивидов в государство, с целью защиты от взаимного истребления. Государства вынуждены будут "вступить в союз народов, где каждое, даже самое маленькое, государство могло бы ожидать своей безопасности и прав не от своих собственных сил, а исключительно от такого великого союза народов". При этом «союз народов» – это вовсе не всемирное государство Кант выступает за сохранение национального суверенитета по аналогии с соблюдением гражданских прав личности в правовом государстве. Можно сказать, что Кант в какой-то мере предсказал создание межправительственных организаций, главной целью которых станет предотвращение глобальных конфликтов и регулирование региональных.

После первой мировой такой организацией станет Лига Наций, созданная на основе знаменитых «четырнадцати пунктов» Вудро Вильсона. В этой программе осуждались несправедливые войны, национальное унижение, тайная дипломатия, провозглашалось право наций на самоопределение. Правда, Лиге наций не удастся справиться со своей задачей: ровно через двадцать лет после ее создания разразится самая страшная война в истории человечества. Возможно, было связано с организационными недостатками Лиги наций (создатели даже не предусмотрели наличие собственных вооруженных сил организации), правда, скорее всего ни одна международная организация не в силах была справиться с теми глубинными противоречиями, которые изначально были заложены в фундамент Версальско-Вашингтонской системы международных отношений. Был ли мирный способ урегулирования этих противоречий, была ли неизбежностью вторая мировая война? В любом случае, ООН во многих аспектах более совершенна своей предшественницы. ООН принадлежит заслуга в урегулировании многих конфликтов регионального характера, как-то: война во французском Индокитае 1945-1954 гг., война в Корее в 1950-1953 гг., Суэцкий кризис 1956 г. и др. Но значительным ли было влияние ООН на ход конфликта между сверхдержавами? И является ли ООН на сегодня действительно универсальной международной организацией для мирного разрешения споров и предотвращения вооруженных конфликтов, пока в составе Совета Безопасности пять постоянных членов (в частности США, Россия и Китай, которые продолжают быть антагонистичными друг другу) будут обладать правом вето. На эту тему есть довольно известный анекдот : «Когда спорят две малые нации, вмешивается ООН и спор исчезает, когда спорит малая и великая нации, вмешивается ООН и малая нация исчезает, когда спорят две великие нации – исчезает ООН…». Ясно одно: и организационная, и функциональная структура ООН во многом отразила желания своих создателей. Хотя на сегодняшний день авторитет ООН не оспорим, есть опасения, что со временем она вполне может превратиться в «элитный клуб» великих держав, как это стало в свое время с Лигой наций. Помимо универсальных международных организаций, главной целью которых является «мир во всем мире», существуют также региональные межправительственные организации по безопасности, например ОБСЕ, которая, на мой взгляд, даже удачнее, чем ООН, справляется со своими функциями. Например, значительную роль сыграла ОБСЕ в урегулировании конфликта в Косово. Тут следует отметить и организации коллективной безопасности, например, НАТО, Шанхайская организация сотрудничества. Так первая, обладая значительной военной мощью, может осуществлять ощутимое влияние на управление конфликтами в современном мире. Но какими бы значительными не были успехи подобных международных организаций, вряд ли в обозримом будущем они станут гарантом стабильного мира на планете.

Рассматривая проблемы войны и мира в современном мире, мы сталкиваемся, в первую очередь, с проблемой невозможности идентификации современной системы международных отношений. Ведь только анализ характеристик современной системы международных отношений, позволил бы нам дать ответ на вопрос о возможности ее мирного функционирования. Вряд ли мы сможем прогнозировать возможность отсутствия вооруженных конфликтов в необозримом будущем, если на сегодня наука затрудняется охарактеризовать современную нам систему международных отношений.

С окончанием холодной войны перестает существовать Ялтинско-Потсдамская система (1945-1991), как и Вестфальская система (в ее расширенном понимании 1648-1991). Следовательно, мы столкнулись с трансформационными процессами, происходящими в современном постбиполярном мире. Качественно меняется сущность самих международных отношений. На смену миру «солдата и дипломата» приходит мир «туриста и террориста».

Одним из ведущих факторов, определяющих возникновение и протекание вооруженных конфликтов на современном этапе исторического развития человеческого общества, является наличие ядерного оружия. Считается, что создание и испытание первой атомной бомбы США в 1945 году стало началом новой ядерной эры в истории человечества. Цивилизация получила оружие массового поражения, использование которого привело бы к самоуничтожению человечества. Следовательно, любой глобальный конфликт с участием ядерных держав становился бы самоубийством, прежде всего, для правительства, которое бы развязало эту войну.

Интересный факт, что накануне испытания атомной бомбы в пустыне Аламогордо, серьезно была высказана идея – не сбрасывать бомбу на Японию, а пригласить представителей японского правительства на американский полигон, и, используя психологический фактор вынудить Японию капитулировать. Жаль, что эта идея не была реализована. Видимо, нужно было еще пригласить представителей Советского Союза.

Как бы там ни было, именно наличие ядерного оружия в той или иной мере предотвратило возникновение глобального вооруженного конфликта между сверхдержавами во время «холодной войны». Казалось бы, наличие столь смертоносного оружия сможет навсегда предотвратить крупные глобальные конфликты, а державы-члены ядерного клуба смогут успешно влиять на процессы урегулирования локальных конфликтов. Так ли это?

Сразу после окончания «холодной войны» количество вооруженных конфликтов действительно значительно уменьшилось. Согласно с данными СИПРИ, если в период холодной войны их количество составляло приблизительно 40 в год, то после приблизительно 15, что не могло не вызвать оптимистических надежд как у исследователей, так и мировой общественности. Правда, на сегодня эта цифра составляет примерно 30 конфликтов в год. Оказалось, что великие ядерные державы смогут далеко не всегда эффективно повлиять на процесс мирного урегулирования практически всех конфликтов независимо от их происхождения в таких регионах как Ближний Восток, Африка, Афганистан, Южная Азия, Корейский полуостров. Согласно утверждению американских политологов Г. Левина и Д. Карлтона, "хотя применение ядерного оружия ни в коем случае нельзя считать невозможным, большинство неядерных государств отнюдь не боится своих ядерных соперников". В качестве конкретного примера Г. Левин и Д. Карлтон приводят англо-аргентинский конфликт 1982 года из-за Фолклендских (Мальвинских) островов, когда «Лондон на протяжении всего этого конфликта воздерживался от угрозы применения ядерного оружия, а аргентинское правительство полностью игнорировало возможность его применения».

Одним из решающих ударов, нанесенных по теории стабилизирующего фактора ядерного оружия, стала невозможность ограничить количество ядерных держав. Попытка создания закрытого клуба ядерных держав благодаря подписанию ряда договоров о нераспространении ядерного оружия, последним из которых, подписанным в Москве в 1968 году и ограничившим «счастливых» обладателей ядерной палицы до СССР, США, Великобритании, Франции и Китая, окончательно провалилась в 1998 году вместе с созданием ядерного заряда Индией и Пакистаном. В 2005 атомной бомбой обзавелась и КНДР. По неофициальным данным, еще в 1979 свои испытания ядерного оружия на территории южной Атлантики провел Израиль. Ну и конечно актуальна проблема создания ядерной бомбы Ираном, которая сегодня не дает спокойно спать Джорджу Бушу. Вообще, любому развитому государству понадобится не более трех лет для создания ядерной бомбы. Следовательно, контролировать распространение ядерного оружия практически невозможно. А с его распространением увеличивается возможность попадания ядерного оружия в руки террористических организаций или даже криминальных структур, что естественно может привести к весьма плачевным последствиям. Джеймс Мюллер - основатель международного союза «Врачи за предотвращение ядерной войны» писал: "Должны ли мы пассивно дожидаться момента, когда случайное образование критической массы из плутония, наркомании, алкоголизма, психологических или компьютерных ошибок уничтожит нас и все, что мы ценим?".

Правда, вопрос «ядерного терроризма» на сегодняшний день довольно дискуссионный, так американский политолог Тед Гринвуд считает, что применение ядерного оружия не будет отвечать конечным целям террористических организаций и оттолкнет от них те массы населения, которые их поддерживают. Но, даже принимая во внимание этот фактор, нужно понимать, что угроза «ядерного терроризма» является значительным дестабилизирующим фактором в современном мире.

Безусловно, что ядерное оружие в современном мире является одновременно и гарантом мира между ведущими акторами международных отношениях и, одновременно, оказавшись в руках иррациональных игроков, может привести к мировой катастрофе. Ганс Моргентау считал, что ядерное оружие вообще не следует расценивать как оружие в обычном его понимании. Ясно, также в современных условиях практически невозможно полное ядерное разоружение. Человечеству придется научиться существовать с ядерным оружием, максимально используя его выгоды и минимализируя возможность его использования в реальных военных действиях.

Хотя, конечно же, ядерный фактор не является решающим при определении конфликтогенности современной системы международных отношений, именно он сыграл не последнюю роль в том, что на сегодняшний день в большинстве своем крупные глобальные конфликты (как наполеоновские войны или две мировые войны) уступили место локальным (региональным) конфликтам. Но дело тут не только в наличии ядерного оружия.

Если основополагающим принципом функционирования Вестфальской системы международных отношений (1648-1991) был принцип национального суверенного государства как основного игрока на международной арене. То в постбиполярном мире этот принцип размывается как сверху, так и снизу. Появляются новые игроки, которыми становятся ТНК, международные организации, а также международные террористические организации и криминальные структуры. Общественные интересы и интересы отдельных граждан стоят часто выше интересов государства.

Размывание суверенитета государств не могло не сказаться на качественных изменениях самих конфликтов, из межгосударственных они превращаются во внутригосударственные, среди которых можно выделить следующие: конфликты между центральными властями и этническими/религиозными группами; конфликты между различными этническими или религиозными группами, конфликты между государств ом (государствами) и неправительственной (террористической) структурой.

Все выше перечисленные виды конфликтов являются так называемыми конфликтами идентичности. Если в период вестфальского мира индивид идентифицировал себя как гражданина определенного национального государства, то в поствестфальском мире происходит самоидентификация на основе этнической либо религиозной принадлежности. Еще Наполеон писал, что «на поле боя моральные и физические факторы соотносятся как три к одному». Естественно, что в современном мире эта пропорция значительно увеличилась в пользу первого компонента.

По мнения американского политического деятеля С. Тэлботта менее 10% стран современного мира являются этнически гомогенными, следовательно, только этнических конфликтов можно ожидать в более чем 90% стран. Хотя, проблема национальной самоидентификации не является ключевой в современном мире, еще более значительным является религиозный или цивилизиционный (кроме религиозного, включает в себя исторический и культурный аспекты) фактор. Согласно Сэмюэлю Хантингтону, основные конфликты будущего будут проходить по линии «цивилизиционных разломов».

Еще одной особенностью внутренних конфликтов является то, что государство в качестве суверена не в состоянии больше гарантировать защиту и безопасность своим гражданам, более того в борьбе с внутренними угрозами, как, например, с угрозой террористических актов, государства вынуждены идти на ограничения гражданских свобод личности, гарантом сохранения которых они сами и выступают.

Как уже говорилось, причины внутренне - и межгосударственных конфликтов различны. В первом случае довольно сложно, а зачастую и просто невозможно прийти к компромиссу, что обуславливает продолжительность и перманентность современных конфликтов. Во внутригосударственные конфликты являются втянутыми большое количество участников, как внешних, так и внутренних, что неизменно приводит к невозможности найти оптимальное решение конфликта, удовлетворившее все его стороны. Ими могут быть различные международные организации гуманитарного или правового характера, влиятельные государства на международной арене. К числу последних можно отнести внутриполитические движения или формирования со своими лидерами и целями.

В условиях внутреннего затяжного конфликта ослабляется контроль над ситуацией как со стороны государства, так и со стороны самих лидеров антиправительственных группировок, которые не в состоянии на протяжении длительного времени поддерживать внутреннюю дисциплину.

Участники внутригосударственных конфликтов, подстрекаемые этническими или религиозными мотивами, настроены, как правило, решительно и идут в своей борьбе до конца. При этом, используя очень часто террористические методы борьбы, захват заложников и т. п., не останавливаются не перед какими жертвами среди мирного населения. Следует заметить, что война в данный момент теряет свой компонент рациональности.

Конечно, помимо внутригосударственных конфликтов продолжают существовать и классические межгосударственные конфликты. В целом, анализируя современную систему международных отношений можно выделить три структурных уровня возникновения конфликтов:

1. Верхний: конфликты между развитыми странами. На современном этапе они практически отсутствуют, что обусловлено рядом факторов. Во-первых, сохраняется инерция отношений времен «холодной войны», во-вторых, высокая взаимозависимость и стабильное развитие стран, в-третьих, именно на верхнем этаже структуры легче всего осуществлять регулирование конфликтов.

2. Средний: ряд стран бывшего соцлагеря и, так называемые «новые индустриальные страны». Занимая промежуточное положение, испытывают наибольшие противоречия в своем внутреннем развитии при этом наталкиваются на сильные позиции развитых стран, с которыми им сложно конкурировать. По мнению многих аналитиков, именно здесь сосредоточены основные источники будущих конфликтов, поскольку здесь остаются Китай, Иран, арабские страны и крупные страны Латинской Америки.

3. Нижний: беднейшие страны Азии и Африки. Самый конфликтный регион, нет четкой заинтересованности ведущих стран, как и международных организаций в урегулировании многочисленных конфликтов этого региона.

Конечно, говоря о причинах современных конфликтов, не следуют забывать, что современная взаимозависимость ведущих развитых стран не исключает возможность конфликта между ними. Хотя на сегодняшний день это проявляется, прежде всего, в экономических и сырьевых войнах, которые ведутся не столько между государствами, сколько между транснациональными корпорациями. Примером которых могут быть газовые войны «Газпрома» с ведущими европейскими энергетическими корпорациями. Вопрос в том, перерастут ли они когда-нибудь в вооруженное противостояние? Если учесть тот факт, что на сегодняшний день «Газпрома» получил официальное разрешение правительства РФ на использование оружия (включая боевую технику) и создание собственных вооруженных подразделений, можно сделать вывод, что такой исход событий вполне возможен.

Что касается среднего уровня системы, к которому, кстати, относится и Украина, то это один из наиболее конфликтогенных регионов современного мира. Достаточно вспомнить конфликт в Косово. Многие государства этого региона существуют исключительно благодаря внешнему фактору, благодаря заинтересованности ведущих международных игроков в их существовании, которые сознательно создают их в роли буфера между двумя полюсами современного противостояния Север-Юг.

Следует заметить, что с этническим и религиозным фактором конфликтности, который в значительно большей степени был характерен для двух последних этажей системы, чем для первого, на сегодняшний день столкнулись и ведущие западные страны. Это связано, прежде всего, со значительным числом эмигрантов, в связи, с чем появляется термин стран «переселенческого типа», к которым можно отнести Францию и Германию. Таким образом, этнические и религиозные конфликты как бы перекидываются с одного на другой уровень системы. Для подтверждения тезиса о том, что они могут в любой момент перерасти в открытое вооруженное противостояние, можно привести пример прошлогодних выступлений во Франции. Более того, ответом на эти процессы является возрождение неофашистских идей в Европе. Что не может не угрожать в будущем основам демократического строя западного мира. А ведь согласно многим гипотезам, процесс демократизации современного мира является одной из предпосылок устранения войны как способа решения международных противоречий.

Впервые эта концепция была высказана Имманиулом Кантом. Кант считал, что войны ведутся либо между авторитарными правительствами, либо между авторитарными и демократическими правительствами. Следовательно, в результате распространение демократии и республиканского строя, войны исчезнут, как исчезнут противостояния внутри государств. И, действительно, эту концепцию довольно сложно опровергнуть. Так на протяжении истории было всего два случая конфликта меду демократическими государствами. Оккупация французскими войсками Рима в 1849 и участие Финляндии во Второй мировой войне на стороне Гитлеровской Германии.

Правда, мне кажется, не следует универсализировать значение демократических процессов для поддержания мира. Демократию нельзя рассматривать как абсолютное благо. Многие общества самостоятельно выбирают путь авторитарного развития и при этом достигают больших успехов, чем демократические. Говорить, что мир когда-либо станет абсолютно демократическим, по крайне мере, сегодня рано. Во всяком случае, процесс глобализации , а с ним и распространение «универсальных» ценностей демократии не однозначен. Одновременно с универсализацией различных культур происходит и процесс обособления и противопоставления своих традиционных ценностей тем, которые навязываются глобализацией. Конечно, я не в коей мере не уменьшаю значение демократии для прогрессивного развития личности и общества в целом, но не факт, что либерально-демократический режим западного образца учитывает ментальные и культурно-религиозные особенности всех цивилизационных групп.

Проанализировав процессы, которые происходят в современном мире, можно сделать вывод, что как бы это ни было прискорбно, нет особых предпосылок для мирного и стабильного развития человеческого общества. Система международных отношений становится все более гетерогенной даже по сравнению с Ялтинско-Потсдамской. Многие исследователи отмечают, что в ней, как и во времена Средневековья, господствуют хаос и анархия . Процессы глобализации приводят к возрастанию колоссального разрыва между развитыми и развивающимися странами, а также к возрастанию роли этнической и религиозной мотивации конфликтов. Конфликты приобретают еще более опасный транснациональный характер. Зарождаясь, как правило, на периферии, они могут в результате миграционных потоков охватить и передовые страны Запада.

При этом проблема урегулирования конфликтов значительно усложнилась по сравнению со временем Холодной войны. Так, если периферийные конфликты данного этапа решались с помощью вмешательства сверхдержав. То на современном этапе в наличии имеется только одна сверхдержава, которая регулирует только те конфликты, в решении которых она заинтересована. Более того, если на протяжении девяностых можно было серьезно говорить о монополярном мире, то на сегодняшний день это довольно проблематично. Многие исследователи считают, что мир не нуждается в «полицейском», который бы по своему усмотрению регулировал международные отношения. И на роль которого со времен Тедди Рузвельта претендуют США. С другой стороны, вряд ли с заданием систематизации международных отношений сможет справиться одна держава.

Большие надежды по урегулированию и предотвращению конфликтов мировая общественность полагала на международные организации типа ООН или ОБСЕ. Но в период постбиполярного мира практически невозможно найти примеры удачного вмешательства ООН в разрешение конфликтов. Успешно справляясь со своей ролью главного миротворца и универсального арбитра в период Холодной войны, ООН явно сдала свои позиции после ее завершения. Сегодня ведущие державы предпочитают решать свои противоречия скорее в рамках G-8, чем ООН.

Безусловно, что без возвращения к гомогенному обществу невозможно достичь «вечного мира». Пока общество, начиная с уровня отдельно взятых индивидов и заканчивая всей системой международных отношений будет неоднородно по своей природе конфликты будут неизбежны, а элементарнейшим и доступнейшим их решением будет вооруженное противостояние.

Один из величайших гуманистов Лев Николаевич Толстой как-то сказал: «Люди, которые признают войну не только неизбежной, но и полезной и потому желательной, - эти люди страшны, ужасны своей нравственной извращенностью!». Я признаю не «рациональность» и «полезность», а скорее неизбежность войны. Война изначально была не рациональна: человек добровольно участвующий в войне ставит на кон собственную жизнь, на сегодняшний день политические лидеры, развязывающие войну, рискуют получить ядерную катастрофу (ведь не факт, что ядерное оружие не будет использовано только из чувства самосохранения, как показывает история, чувство самосохранения часто подводит человечество). Но человек очень часто исходит именно из иррациональных мотивов, следовательно, война явление иррациональное, но вполне свойственное человеческой природе.

«Вечный мир» это идеальная картинка вроде «общества всеобщего благоденствия ».

Человечество никогда его не достигнет, как никогда не создаст двигатель с КПД 100%, но всегда будет к нему стремиться. И в этом стремлении, безусловно, будет находить более совершенные методы урегулирования и предотвращения вооруженных конфликтов, что должно будет сократить количество жертв и бедствий, принесенных этими конфликтами. Возможно, увеличение количества вооруженных конфликтов сегодня является лишь следствием трансформационных процессов, происходящих в современном мире и окончательным становлением новой системы международных отношений. Как бы там ни было, тот факт, что трансформация Ялтинско-Потсдамской системы не сопровождалось глобальным вооруженным конфликтом, каковыми были Тридцатилетняя война, наполеоновские войны и две мировые войны для предыдущих систем, уже является своеобразным доказательством уменьшения роли войны как решения системных противоречий международных отношений.

22 июня 1941 года в войну против СССР вступили не одни немцы, а 300 миллионов объединённых европейцев под предводительством Германии.
Моя бабушка и отец так настрадались во время блокады Ленинграда, что, помню, без конца повторяли: «лишь бы не было войны».
Мой дед погиб, защищая Сталинград. Поэтому 9 мая 2015 года с портретом деда я принял участие в шествии «Бессмертный полк». С детских лет хожу почти на все демонстрации, но никогда не видел такого искреннего воодушевления и энтузиазма. Люди шли добровольно, почти каждый нёс портрет своего родственника, участвовавшего в Великой отечественной войне. Без всяких призывов из громкоговорителей люди кричали «Ура», «Россия», «Спасибо деду за победу». Было удивительное ощущение единства народа. Такого искреннего порыва патриотизма я не переживал никогда.
«Нет, такой народ не победить!» – подумал я. – «И уничтожить невозможно».

Недавно нашими «партнёрами» было заявлено: Россия в её нынешнем виде не нужна и даже опасна; её необходимо разделить и взять под контроль вплоть до Урала.

Вновь актуален древний принцип «Хочешь мира – готовься к войне».

На телеканале «Культура» в передаче «Что делать?» эксперты размышляли о возможности новой мировой войны.
Одни считают, что мы уже находимся на первой стадии глобальной войны, третья мировая война уже идёт.
Другие полагают, что современная война не обязательно будет ядерная. Сейчас будет другая война, возможно, даже невидимая, без применения огнестрельного и ядерного оружия. Информационные и кибервойны могут привести к не меньшим потерям в экономике противника.

Эксперты оценивают вероятность войны НАТО и России – 55%. Они считают, что возможны три варианта развития отношений между Западом и Россией.
Первый вариант – Запад признаёт Крым частью России, и что Россия не участвует в событиях в Донбассе и не сбивала «Боинг». Понятно, что это вряд ли возможно. Поэтому вероятность нормализации отношений лишь 10%.
Второй вариант ещё хуже. Даже если не дойдёт до ядерной войны, то напряжённость будет нарастать. Вероятность второго варианта 55%.
На третий вариант остаётся лишь 35%. Это уже открытое военное столкновение между НАТО и Россией.

Вооружённые силы НАТО по мощи превышают ВС России почти в 30 раз!
Бывший президент Польши Лех Валенса считает, что «у России нет шансов в войне с НАТО, может лишь на пару синяков».

Совокупные военные расходы НАТО в 10 раз больше, чем военные расходы Российской Федерации. Военные расходы США больше, чем военные расходы всех стран мира вместе взятых. Кроме того, у России, в отличие от США, практически нет военных баз за границей.

Применит ли Россия для самозащиты ядерное оружие?
Применение ядерного оружия развяжет ядерную войну, в которой не будет ни победителей, ни побеждённых.

«Думаю, что только нездоровый человек, и то во сне, может себе представить, что Россия вдруг нападёт на НАТО», – заявил недавно президент В.В.Путин.
«Мир настолько изменился, что люди в здравом уме не могут себе представить такого крупномасштабного военного конфликта сегодня».

На встрече с президентом РФ В.В.Путиным Папа Римский Франциск заявил, что чувствует «атмосферу войны» в мире.

Председатель партии «Справедливая Россия» Сергей Миронов считает: «Да, третья мировая война – то самое страшное слово, которое до этого боялись произносить вслух, – она уже является обыденным словом в оценке происходящего. Страшно? Да. Но что делать? Готовиться к войне».

За 537 лет от Куликовской битвы до Первой мировой войны Россия воевала 334 года. Из них одну войну против девяти держав, две войны против пяти держав, двадцать пять войн против трёх держав и тридцать семь войн против двух держав одновременно.

Отечественная война 1812 года стоила России 210 тысяч павших. Крымская война 1853-1856 годов – 300 тыс. погибших. Первая мировая война – 1 млн. 670 тыс. человек убитых.

Каждый раз против России формировалась коалиция европейских держав. В 1812 году в 500 тысячном наполеоновском нашествии принимали участие батальоны почти всех европейских держав.
Лев Толстой писал: «12 июня силы Западной Европы перешли границы России и началась война – то есть свершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие».

В Крымской войне 1853-1856 годов против России объединённым фронтом выступили Британия, Франция, Османская империя и Сардинское королевство.

В Первой мировой войне 1914-1918 годов Россия воевала в составе «Антанты» против коалиции Центральных держав. Из мобилизованных 16 миллионов русских солдат 1 млн. 670 тыс. убиты, более 3 млн. ранены, 3 млн. 344 тысячи попали в плен.

Бисмарк завещал никогда не воевать с Россией. Он писал:
«Даже самый благополучный исход войны никогда не приведёт к распаду России, которая держится на миллионах верующих русских греческой конфессии. Эти последние, даже если они впоследствии международным договором будут разъединены, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как находят этот путь друг к другу капельки ртути. Это неразрушимое государство русской нации сильно своим климатом, своими пространствами и своей неприхотливостью, как и через осознание необходимости постоянной защиты своих границ. Это Государство, даже после полного поражения, будет оставаться нашим порождением, стремящимся к реваншу противником…»

Прусский король Фридрих Великий говорил: «всякая вражеская армия, осмелившаяся проникнуть до Смоленска и далее, безусловно найдёт себе могилу в русских степях».

Германский военный стратег Клаузевиц считал, что Россия всегда останется непобедима, а любая армия, даже самая совершенная, растворится, как пыль, в её роковых и необозримых просторах.

Начальник генштаба сухопутных войск Германии Франц Гальдер 30 июня 1941 года запишет в дневнике слова Гитлера: «Европейское единство в результате совместной войны против России. Фюрер был прав: в войну против СССР вступили не одни немцы, а 300 млн. объединенных Германией европейцев».

К 1941 году почти вся Европа вошла в состав новой империи нацистского III рейха. «Объединённая Европа» дружно вступила в войну против СССР. Даже «братья славяне» – болгары, хорваты и словаки – воевали против нас. А те, что участия в войне против СССР не принимали, так или иначе работали на III рейх (как чехи).

Перед войной СССР почти не имел союзников, а Германия записала в союзники почти всю Европу. В коалиционные войска наряду с вермахтом входили соединения из Румынии, Италии, Испании и др.
Франция сдалась вермахту после 40 дней боёв. Со 150 дивизиями Гитлер прошёл до Ла-Манша и в течение трёх недель окружил и уничтожил французскую армию.

Как и всякий тиран-завоеватель Гитлер не мог остановиться. 28 июня 1940 года Гитлер заявил Кейтелю: «Война против России – после победы над Францией – будет для нашего вермахта вроде детской игры в куличики… Чем скорее мы разобьём Россию, тем будет лучше для самой России. Но операция может иметь смысл только в том случае, если мы одним молниеносным ударом уничтожим всё это государство. Для этого понадобится не более пяти месяцев».

«Вам кажется, что падение Москвы способно решить судьбу блицкрига, – говорили не согласные с агрессивной политикой фюрера генералы. – Но Москва не Париж! Русские отодвинут свои армии вплоть до Урала, где у них большой промышленный комплекс, и война будет продолжена с прежней яростью. Если вам взбредёт в голову перевалить танки через Урал, русские могут отступать хоть до Байкала».

Разработчик плана «Барбаросса» Генерал фон Паулюс считал, что для разгрома всех армий СССР вермахту потребуется лишь от четырёх до шести недель. Ровно столько определил для себя и Наполеон в 1812 году. Паулюс предупреждал Гитлера, что если война затянется до зимы, то при морозе в сорок градусов смазка на оружии замёрзнет, а горючее в баках танков загустеет.

Знаменитый немецкий танкостроитель Фердинанд Порше говорил Паулюсу: «Не забывайте предупреждений Бисмарка: русские долго запрягают, зато быстро ездят. Из истории нам известно, что Россия всегда к войне не готова, но каким-то странным образом она оказывается победительницей».

«Должен огорчить вас, Паулюс: план «Барбаросса» хорош сам по себе, но война с Россией вряд ли может иметь счастливый конец, – возражал Герд фон Рундштед.

На совещании 30 марта 1941 года Гитлер сказал своим военачальникам: "Речь идёт о войне на уничтожение... Эта война будет резко отличаться от войны на западе. На востоке сама жестокость – благо для будущего".
Уничтожению подлежали 30 миллионов славян, затем численность населения должна была регулироваться в размерах, необходимых для обслуживания немецких господ.

Нападая на СССР под флагом борьбы с большевизмом, Гитлер хотел получить доступ к природным ресурсам нашей страны. Гитлер объяснял мотивы начала войны тем, что не может обеспечить растущий уровень жизни немцев без расширения жизненного пространства.

Генерал Франц Гальдер в беседе с офицерами генерального штаба говорил: «Всю возню с Россией необходимо закончить до осеннего листопада. Если дождёмся морозов, Германия провалится в люк затяжной войны, из которого ей не выбраться…»

Генерал Йодль говорил: «Война с Россией – это такая война, когда всегда знаешь, как начать её, но никогда не будешь знать, чем она закончится. Любую войну с любой страной можно довести до победного конца. И только в войне с Россией нам не дано заранее увидеть её финала…»

Узнав из приказа фюрера о нападении на СССР, некоторые немецкие солдаты в отчаянии кончали с собой, поскольку понимали, что это война проигрышная.
Уже в начале войны германские газеты писали: «Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фатализм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе и не падёт мёртвым в рукопашной схватке».

За первые шесть месяцев войны 70% личного состава Красной армии (это 3 миллиона 800 тысяч солдат и офицеров) оказалось в плену.
Дед рассказывал, что в Белоруссии многие окружённые красноармейцы действительно сдавались в плен на милость победителя. Но когда немцы расстреляли вышедших из леса, «окруженцы» стали партизанами.

Фельдмаршал Кейтель говорил: «С большевиками рыцарской войны не ведём. Речь идёт о полном уничтожении их мировоззрения. Я не вижу причин для изменений в режиме военнопленных. Мы не намерены варить для них супы из концентратов для солдатского рациона».

Когда миллионы наших пленных оказались на оккупированной территории, Гитлер не ожидал, что такое будет, он не знал, что с ними делать. Фюрер был вынужден снять с фронта 150 тысяч солдат, чтобы они охраняли русских пленных.
«Если пленные умирают от голода, то пусть пожирают один другого. Нам же спокойнее», – говорил Гитлер. – «Только полное уничтожение примитивных масс противника может принести нам окончательный и решительный успех. Не отталкивайте русских, уничтожайте!»

Когда уже всем стало ясно, что блицкриг сорван, Гитлер оправдывался: «К сожалению, у Сталина обнаружилось танков и авиации гораздо больше, нежели мы предвидели. Будь я осведомлён об этом заранее, мне было бы труднее принять решение о войне… Теперь я понимаю, что нам уже не объять всей необозримой русской массы».

Войска германской коалиции оккупировали территорию, где проживало 80 миллионов человек. То есть в распоряжении руководства СССР оставалось 110 миллионов человек. Немцев было 80 миллионов плюс союзники.

Гитлеровцы не хотели капитуляции СССР, они хотели полностью занять страну, уничтожить советское государство. Кормить население страны фашисты были не намерены. «Чтобы мы жили, русские должны умереть», полагали немцы.
«Славяне должны работать на нас. А в случае, если они нам больше не нужны, пусть умирают. … Следует отбросить все сентиментальные возражения. Мы должны убивать от трёх до четырёх миллионов русских в год».

Гитлер писал: «Речь идёт не только о разгроме государства с центром в Москве. Достижение этой исторической цели никогда не означало бы полного решения проблемы. Дело заключается скорее всего в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их. И только если эта проблема будет рассматриваться нами с расово-биологической точки зрения, появится возможность устранить опасность, которую представляет для нас русский народ».

Гитлер проектировал построить широкополосную железнодорожную колею шириной 3,5 метра. Со скоростью 250 км в час суперпоезда должны были везти из России в рейх продовольствие и природные ресурсы, произведения искусства из музеев России, славянских рабов на поля и шахты фатерланда.

Положение русских пленных определялось фразой рейхсфюрера Генриха Гиммлера: «Рассматривать эту человеческую массу как полезное ископаемое».
По поручению Генриха Гиммлера оберфюрером СС Конрадом Мейером-Хетлингом был разработан «Генеральный план Ост». Доктор экономики К.Мейер-Хетлинг подсчитал, что для обеспечения рейха продовольствием на территории западнее Смоленска нужно всего 14 млн. славян; остальных предполагалось выселить в Сибирь на полное постепенное вымирание.

По плану «Ост» предполагалось, что на территории Украины, Белоруссии и России будет жить 5 миллионов немецких поселенцев. На месте Ленинграда должен быть построен новый немецкий город для 200 тысяч немцев. В Ленинградской области предполагалось оставить вместо проживающих там 3-х миллионов жителей лишь 200 тысяч.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер 22 ноября 1942 года, выступая перед офицерами СС, коротко и точно определил свои представления. Он сказал примерно так: сегодня СССР – колония, завтра – территория для переселения, а послезавтра – часть рейха.

Захватив Крым, Гитлер полагал, что там не должно остаться ни одного местного жителя. В этом райском уголке Гитлер мечтал создать государство СС.

В 1943 году на Тегеранской конференции, когда решался вопрос о будущем Германии, по предложению президента США Франклина Рузвельта, Германию условно поделили на пять независимых государств. Промышленный Рур британцы хотели взять под свой контроль.

В 1944 году Великобритания и США договорились о том, что Германию после окончания войны надо разделить на части, уничтожить тяжелую промышленность, а население переориентировать на сельское хозяйство. По «плану Моргентау» численность немецкого народа за несколько лет должна была сократиться на 25 млн. человек.

Президент Рузвельт заявил: «Нам следует быть жёсткими с Германией; я имею в виду немецкий народ, а не только нацистов. Нужно либо кастрировать немцев, либо обращаться с ними так, чтобы они не могли воспроизводить потомство, которое захочет вести себя так, как они вели себя в прошлом».

Меня мучает вопрос: ради чего погубили 40 миллионов людей во Второй мировой войне?!

Увы, история повторяется. За время последнего «перемирия» в Донбассе погибло 500 мирных жителей!

Когда я вижу по телевидению, как обстреливают Донецк, как в результате обстрелов гибнут мирные жители, причём в своих квартирах, на автобусных остановках, в больницах, я невольно спрашиваю себя: как же случилось, что политики допустили войну на нашей родной земле?!

С началом каждого века люди верили, что наступает век мира и прогресса, и человечество наконец-то избавится от войн. Однако войн не становилось меньше, а количество человеческих жертв только растёт, как и жестокость военных действий. За последние пять тысяч лет лишь двести пятнадцать были без войн. Только в ХХ веке было убито более 200 миллионов человек!

Когда-то мы надеялись, что войны прекратятся с исчезновением капитализма, потом думали, что вместе с коммунизмом исчезнут причины для войн. Оказалось, дело не в «-измах».
Война всегда была борьбой за устранение экономического конкурента.
Война - это всегда результат борьбы за передел власти и к тому же наилучший способ её укрепления.

Простые люди не хотят войны. Хотят войны одержимые манией величия политики. Они уже решают, кто в случае ареста президента нажмёт «красную кнопку»…

Вчера зашёл в магазин цветные нитки купить. Долго не мог найти нужный оттенок. На что одна женщина заметила: «Скоро нитки будут только чёрные и белые». «Почему?» – спросил я. «Вы что, телевизор не смотрите?! Уже имущество России во Франции и в Бельгии арестовали…»

Кто-то считает войну неизбежной. Для кого-то «война становится насущной необходимостью». Воевать готовы, видимо, до полной победы Апокалипсиса… Уже даже объявили дату – сентябрь этого года.

Как и всегда, воюют элиты, а гибнут люди!

Чтобы выжить, простым людям нужно бороться за мир. Лозунг «МИРУ – МИР» вновь актуален.

Политиков, развязывающих войну, нужно отдавать под суд!

Сколько ещё нужно пролить крови, сколько ещё людей сжечь живьём, чтобы политики включили разум и сели за стол переговоров?!

В трактате «В чём моя вера» Лев Толстой писал:
«Признание каких бы то ни было государств, особенных законов, границ, земель есть признак самого дикого невежества, что воевать, то есть убивать чужих, незнакомых людей без всякого повода есть самое ужасное злодейство, до которого может дойти только заблудший и развращённый человек, упавший до степени животного».

«Война - признак интеллектуального бессилия или коварства властителей. Таким образом они решают задачу повышения собственного рейтинга за счёт чужих жизней. Властители, развязывающие войну, не любят свой народ, если они вообще кого-то любят.
На войне посылают убивать, обосновывая это государственными интересами. Таким образом властители хотят избавить убийц от угрызений совести. Ведь убивают-то не они! Да и умирать приходится не им».
(из моего романа «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак» на сайте Новая Русская Литература

Чтобы не было войны, всем людям нужно понять – ЛЮБОВЬ ТВОРИТЬ НЕОБХОДИМОСТЬ!

А по Вашему мнению, что нужно делать, ЧТОБЫ НЕ БЫЛО ВОЙНЫ?

© Николай Кофырин – Новая Русская Литература –